Моя родина — Россия, место детства — Голодай.
Годовалою малышкой отправлялась на Алтай.
А с Алтая — в даль тверскую, в Молоковский, брат, район.
Ну а Ляпино — деревню — знал здесь каждый почтальон.
Дед с бабулей нас встречали
И душевно привечали,
Помогли семье подняться
И в обратный путь собраться.
И вернулись мы назад
В послеблокадный Ленинград.
«Голодай? — меня ты спросишь. — Это что за островок?»
«Хорошо, что ты не знаешь голодаевских тревог!»
Прокормить четверых детей без подсобного хозяйства было невозможно. Зарплаты отца, который стоял у станка после тяжёлых ранений на Невском пятачке и двух контузий, явно не хватало, и он убедил мать завести корову, ведь подсобное хозяйство поможет во многом.
Отец со своим братом, дядей Васей, решили привести молодую корову Рыжонку пешком из деревни Ляпино Тверской (тогда ещё Калининской) области. Это был уже тысяча девятьсот сорок восьмой год. В Белоострове, на Сестрорецком шоссе, была выделена земля. Отец взял ссуду для строительства дома. А Рыжонку они привели сначала на Васильевский, на проспект КИМа.
В этих огромных пятиэтажных домах (в одном из них жили мы на пятом этаже) не было парового отопления. Но в огромных комнатах стояли большие круглые голландские печки. Поэтому для каждой квартиры был построен сарай для дров. Но летом сараи были пусты. И Рыжонку привели сюда.
Ещё немного — и рядом плескались воды Финского залива. А слева — обелиск декабристам. А в Белоострове срочно строилась времянка. А участок ограждался плетнём.
Внутри времянку разделили пополам. При входе располагалась Рыжонка. По середине — продолговатый столик с примусом и керосинкой. Справа у стенки — родительская кровать: на ровные чурбаны положен настил из досок, сколоченный поперечными досками сверху и снизу, а на нём — матрас, наполненный сеном. И подушки тоже были такого же содержания. А одеяло и одеяльца мать шила сама, наполняя середину серой ватой.
А мы на своих матрасиках были в смежной комнате. Желание выжить творило чудеса. Нам, детям, нравилось, что в субботу к нам приезжали родственники из города. И в воскресенье с раннего утра кипела работа. Во второй половине дня все, усталые, усаживались за стол и, аппетитно поев, запевали свои песни, что певали раньше в своей Тверской. Это было торжественно и памятно. Мы тоже пристраивались к этому хору.
24.04.2005