Мне приснилось:
я сидел на уступе античного амфитеатра,
как Ниоба, пытаясь собрать, что когда-то лицом
было, в мокрые горсти. Вот только личина
неподатливой сделалась. Где эти римляне, греки?
Мне бы надо оплакивать то, что сейчас наяву.
Эта мебель, клеенка, обои, электроприборы
через тысячу лет станут шоком? Поймет археолог
быт ремесленника-писца? Писанина исчезнет
первой, начисто не отличая от черновика.
Что ж, заботою меньше. Все сплавы и пластик -
формы сопротивления времени. Те пирамиды
и столпы переплюнуты ими. Когда идеалом
стали скорость, тираж, а каскадная утилитарность
заменила единство пропорций, простой аноним,
ноутбук открывая, садясь в аэробус, скупая
всякий хлам прямиком из страны, каковая пропала
с карты месяц назад, упраздняет любой календарь.
Я застрял в своем прошлом - неповоротливом, вязком,
вызывающем смех у мелькающих лиц. Это - клип,
повторяю себе и сбиваюсь на цокот зубовный.
Это - чип, убеждаюсь, когда меня блок новостей
подминает всей тяжестью. Ужас, прилегший блокадой,
превращает меня в Ленинград. В пустошь в устье Невы.
Я смочил только губы. И я не войду в эту воду.
Каждый, гладь нарушая, желает лишь повременить.
Принимаю как зеркало эту блестящую слитность
и над ней каменею, чтоб лучше себя отразить.
Нет, не смыться: произвести над ней метаморфозу.
Пусть там носится после мой внутренний человек.
2016