Здесь небо раскалилось добела.
Ужасный климат! Дикая страна
И варварский народ, живущий в страхе,
Предательстве, и ниц лежащий в прахе
Пред Понтием как жертва его зла.
Правителем жестоким стал Пилат,
Хоть был давно всесилен и богат.
Наместник Рима в нищей Иудее
Вбивал плетями рабские идеи,
И дух предательства, и страха смрад.
Забыт им всадник с «золотым копьём».
Живёт теперь он с гнусным вороньём,
Которое от желчи иль от скуки
Находит жертву, отдавая в руки
Наместнику, не брезгуя враньём.
Иуда предал друга за гроши.
За тридцать сребреников согрешил,
Лишившись и учителя, и друга.
На суд ведут убийц и Иешуа –
Но нет суда бессмертию души.
Страдал Пилат от солнца и жары,
Взрывали мозг кошмаром злые сны…
От Га-Ноцри потребовал ответа:
— Зачем пришёл сюда из Назарета?
Разрушить храм? Разжечь очаг войны?
— Нет, игемон, я не смущал народ.
Я думал, каждый истину поймёт,
Что в душах рухнет храм их старой веры,
Храм истины разрушит все барьеры.
— Что ж, это в деле новый поворот.
Но истина известна ли тебе?
— Страдаешь ты от боли в голове.
Но малодушно помышлять о смерти.
Утихнет скоро боль твоя, поверь мне.
И в вере – истина, а не в вине.
— Мученья нет! Я несказанно рад,
А то уж было чуть не принял яд.
Уединившись, Понтий и Философ
Беседовали. Стало по расспросам
Понятно: Га-Ноцри не виноват.
Не переубедить Синедрион:
— Он – лжепророк! И богохульник он!
Он говорил, что власть бесчеловечна,
И убеждал, что цезари не вечны!
Ему выносим смертный приговор!
Мессию, Сына Бога – Га-Ноцри
Спасти не в силах местные цари.
Знал Иешуа: алчный прокуратор
Не бросит кресло и свои палаты,
Поддержит ярый крик толпы: «Распни!».
От злости прокуратор сам не свой.
Но власть ему дороже, чем изгой.
Три раза он спросил: «Достоин казни?»
«Распни его!» – кричали без боязни.
И Понтий вымыл руки пред толпой.
…Терзала душу явью, не во сне,
Картина: Иешуа – на кресте!
Афраний верный знал с полунамёка,
Что нужно отомстить за смерть пророка,
Прокравшись в сад в полнейшей темноте.
— Сегодня ночью,– шепчет игемон, –
Его зарежут. Знай, предатель – он!
Предчувствие меня уж не обманет –
С души моей тяжёлый сбросит камень!
Но всё ж его грызёт вины синдром.
Ведь, как Иуда, сам он виноват,
И нет ему уже пути назад:
Жестокий выбор нынче Понтий сделал
Не в пользу Иешуа – в пользу денег.
И знает, что предатель – он, Пилат.
* * *
Конечно, Понтий, Понтий виноват!
И не попасть ему ни в рай, ни в ад –
В раскаянье брести душе презренной
Бескрайними дорогами Вселенной.
Ты заслужил страдание, Пилат!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~