В утробе ночи вязко и темно,
Как в гулкой пустоте Левиафана.
И кажется, все умерли давно, -
И подневольный охлос, и охрана.
Остановилось время в толще сна,
Лишь смерть довлеет над полями страха,
И ветра так натянута струна,
Что, от натуги вздыбив тучи праха,
Он, словно дикий зверь, крещендо взвыв,
Рванул пространство, как сырую ветошь,
И лопнул в небе вздувшийся нарыв, -
И не захочешь верить, а поверишь,
Что всё вокруг разумно, и ещё,
Что ветер – это сущность преисподней.
Никем доныне он не укрощён,
Лишь милостью и волею Господней.
А дождь, меж тем, накрыл своим плащом
Невидимое в сумраке предгорье,
И в мире ненадёжном и больном
С дождём немного притупилось горе,
Оплаканное мною. Сон, как тать,
Подкрался и ко мне, но сердце знало,
Что зверь не перестанет убивать
И что ему подвластной плоти мало.