Я стою у крана, будто Ворсклы края.
Тру бутылки, соски, в них стирая день.
Кто-то трет за геройство
По стране пробежавшему лаю,
Как скулящей собаки хромая тень.
И лежит там поодаль. Иное расстройство,
Чем во рту жирный блин показала даль.
Нет, сынок, это что-то другое.
Не отнять, ни прибавить печаль.
Это там, это где-то, другие.
Разменяв свою смерть на "Ура!"
Да в обход всех смотрящих
Напротив прицелов,
Заглянут в тишину глаз врага.
И не нам на груди носить аверс.
Здесь иначе, сынок, мы простые.
Нам хватает гражданских каверз.
Наши будни вполне рядовые.
Мы боимся попасть под град.
Нам мерещатся в небе вампиры
В тенях блоков бетонных оград.
В наших взглядах фасадов задиры.
Не сидел с котелком на макушке
В свежекопанной яме-тропинке.
Я острее делал ушки
По пути за рулем в машинке.
Я давил на газ, ускоряясь.
Под салюты небесных огней.
Я, как все, жить хотел. Я каюсь,
Что спешил для других детей.
Я не нес у себя позывной,
Выполнял, после подписи лишь
На бумагах, приказ трудовой.
И в надежде, что будет тишь...
Ты не верь, я очень боялся
Каждый раз, и каждый день
Той дорогой назад возвращался,
Разгоняя сонливую лень.
Чтобы снова умчать на дежурство,
Помахав тебе рукой.
Буду трусом, который
В глубине души
На пару дрожит
Со стеной...