Вскрывая гнойник своей бешеной воли,
Как ошпаренный вепрь, по колено в оковах,
Он жаждет единой лишь мести по крови,
Избитой вендетты, растёртой в мозоли.
В сотый раз прорываясь сквозь колкие ветви,
Пытается он донести до Эвтерпы,
Что есть та идея в сознании мелком,
Которая будет живыми воспета.
Да что там живыми?! И мёртвыми тоже!
Да дайте же, черти, язык ему только!
И скажет он в нечеловеческом раже,
Что теплилось так в его омуте павших.
И снова, и снова взывает он выше:
Плевать, что его там давно уж не слышат!
Добьётся же он, чтобы глас безутешен,
Услышан был теми, кто там, выше, нежит!