Притихшая Муза сидит в уголке
и хлопает тихо глазами,
ей странно и грустно так жить налегке,
не обременённой стихами.
– Ну что ты грустишь, ведь война далеко,
не слышится грохот сражений,
не только тебе сейчас нелегко,
теперь не до стихосложений.
– А там ведь ребята, совсем пацаны.
– Так бабы других нарожают...
– За что ж эти брошены в пекло войны,
за что же их изничтожают?
Взгляд Музы подёрнулся странной тоской
/душа её, знать, не окрепла/.
Проснуться б ей утром, где мир и покой,
и солнце встаёт не из пекла.
Проснуться бы в мире, где светит луна
на мирные сёла и пашни,
где люди забыли про слово война,
как сон забывают вчерашний.