День постарел, всё посерело,
и поседела голова
у дня больного и хромого,
у дня уставшего, денька.
И потускнело злато Око,
и потемнели облака.
Краснело постепенно небо,
под ним лежала синь-река.
Но не лежала, а бежала
с одышкою и тяжело.
И не бежала, а летела,
летела трудно, нелегко.
В ней отражались птицы алы,
мелькали алые крыла.
И то ль летели, то ли плыли…,
вздымалась синяя вода.
Не птицы, а кресты летели
в глубокой выси, высоко.
Как будто скорые с мигалкой,
с крестами мчались в далеко.
Кареты скорые летели,
как будто скоростной кортеж.
Кресты алели и алели,
а впереди – печальный стриж.
Птенцы спешили, торопились
кому-то помощь оказать.
Птах неотложки быстро мчались
за горы – в даль, а может, в близь.
Гора от горя «в рёв ревела»,
рыдала громко тишина.
Рыдало Ра, рыдало Время
и даже спящая Луна.
А потому что, потому что
горела матушка-земля.
А потому что, потому что
боролись свет и темнота…
Алела алая алея,
как будто пламя иль костёр.
Спешили крестики, спешили,
как будто стайка медсестёр.
Кресты летели и летели,
летели птицы косяком.
Они алели и алели,
окрест алело всё кругом.
А птицы алые летели,
не птицы – алые кресты.
А сердце ныло и болело,
а с ним и уголки души.
А потому что, потому что
а потому что шла беда.
А потому что, потому что
а потому что шла война...
20.11.23.