Фрагмент романа «Купеческая вдова»
(предыдущая глава из романа «Вдова»
http://stihi.ru/2024/03/16/1993
«23. В боях поручик Ржевский возмужал»)
– Французское вино! А мне житуха
Вполне такая в масть! Трофей знаком? –
Смеясь, за удалое свойство духа
Уселся Бенкендорф пить с казаком,
Точнее, с генералом Иловайским. –
Сроднился лично Марс со взводным Васькой,
Свидетелем чего и был я сам.
Лихие казаки у нас! Глазам
Своим бы не поверил, но себя мне
Пришлось аж ущипнуть – бой не во сне!
В сегодняшней с французами возне,
Пусть и не Марс, но бог российской брани,
Копейкин превзошёл всех удальцов,
Которых видел я среди донцов!
Не верите?! Клянусь, однако, графством!
Казак мой удалой Копейкин в ров
Загнал их авангард своим коварством, –
Обмениваясь мненьем, Бенкендорф
Форсил пред генералом Иловайским. –
Мне было потаскать за хвост вола с кем,
А это вол – курьер от Богарне!
Богатый выезд! Ради Бога, мне
Не надо хитроумных комплиментов.
Я и без них добычею делюсь.
– Настолько щедро, что я сам дивлюсь, –
Казачий генерал по всем приметам
Примазаться хотел к победе плюс
Добычу накрутить себе на ус.
– Послать трофеи – в вашей воле Дону.
Обоз был перехвачен. Налегке
Он шёл от Богарне к Наполеону…
Кровь вражья заалела на клинке,
Фронт боя соразмерен полигону…
И вижу вдруг того, кого не трону…
В карете ехал – вот позор, кошмар! –
Пленённый и известный нам гусар.
Не верил я глазам: поручик Ржевский!
Ему враги связали кисти рук…
Герой к нам в гости – прямо Божий трюк!
Он, как и я, знаток по части женской.
– Поручик – волокита и бретёр.
– Отчасти да. И на язык остёр…
* * *
Заслон казачий под Волоколамском
«Резвился» с Бенкендорфом во главе.
Проехать ни каретам, ни коляскам,
Ни в сёдлах – да хоть как на голове! –
Сквозь «сети» корволанта невозможно.
Не только у курьеров жизнь тревожна.
Будь враг хоть мародёр, хоть фуражир,
Он даже и в тылу – не пассажир.
Крестьянские отряды постоянно
Безудержно вливались в корволант.
Громить французов – общий рос талант.
Оружные сельчане просто рьяно
И зверски мстили за свои дома
И церкви – враг их жёг средь бела дня.
Засадные удары из бурьяна,
Из леса, из-за среди поля пня,
Иная Василиса (иль Ульяна)
Возглавив, верность обществу храня,
Жестокой становилась запредельно.
Всех поощрять был вынужден «идейно»
Смущённый Бенкендорф: «Враг – не родня.
Жестокость – поневоле мера дня.
Нам не до церемоний с оккупантом.
За это наградят и царь, и Бог.
Где новоселье, там на стол пирог».
Крестьяне лютовали и в обратном
Никто бы не сумел их убедить…
Так пусть врагов Отчизна победит!
. . .
Недолгий плен – ещё не катастрофа.
Поручика злой Рок не покусал.
С отважным корволантом Бенкендорфа,
Куда зачислен сходу был гусар,
В отряде он осел Винцингероде.
Обозы пощипать в набеге, вроде
Удара из засады по врагу –
Поручик преуспел: «Я всё могу».
Гусара не смутить любым конвоем.
Однажды он, и глазом не моргнул –
Обозников до паники пугнул
По-волчьи леденящим душу воем.
Французов охватил в тумане страх:
Готовы были сами лечь во прах…
. . .
Кутузов, опасаясь окруженья,
Стал бдителен на флангах и суров.
Когда шло Бородинское сраженье,
За тридцать вёрст на север Бенкендорф
С казачьими полками встал у бродов
Москвы-реки. Французских сумасбродов,
Бежавших с поля боя кто куда,
Ловил поручик Ржевский без труда,
Но больше опасался плана рейда
Того же Богарне к Москве в обход.
Мог корпус итальянский, словно кот
На мышь, налечь и для себя безвредно,
Разбив казаков, выскочить к Москве.
Но Бенкендорф – без дури в голове…
Прорыв врага мог кончиться летально
Для всей столицы. И не мудрено,
Что первым бы не смог прийти реально
К Москве Кутузов от Бородино.
Московская угроза зачастила.
Оперативность рейда упростила
Задачу Богарне. Кто б проморгал!
Но Бенкендорф внезапно для врага
Нанёс удары итальянцам с тыла.
До ночи сбитый с толку Богарне
Потратил на раздумья все втройне:
Окрестности под Рузой – не пустыня.
В итоге партизаны наравне
С лавиной итальянцев на войне
Отстаивали собственные планы.
Задумка Бонапарта сорвалась,
Наткнувшись на эффект казачьей лавы.
Следящая по кругу прорва глаз,
Чтоб русских счесть бы через запятую,
В итоге сутки пялилась впустую.
Удерживал позиции (кровь, пот…)
Звенигородских значимых высот
От натиска врага Винцингероде.
При семикратном превосходстве враг
Крутился зряшно на семи ветрах:
Ни батальонам, ни случайной роте
В тот день пройти к Москве не удалось.
Кутузов в Бонапарте вызвал злость…
. . .
Рискующий гусар элементарно
К опасностям привык, как наркоман.
Поручик с Бенкендорфом раз спонтанно
Заехали в такую «глухомань»,
Где вида русской армии не знали.
Французских мародёров же терзали,
Как только те «тревожили» сельчан…
Гусара с генералом по речам
Сочли врагами. Ружья не ржавели
У местных партизан: «французска речь»
Могла беду смертельную навлечь…
В заброшенной одной оранжерее
На пришлых навели в упор стволы.
Спас русский мат: «Пшёл на х**! Отвали»!
Питались всё вкуснее и жирнее
В отряде Бенкендорфа в сентябре,
И роскошь шла в трофей не реже. В ней ли
Казачья самоцель? Казак добрей
Был к пленным, если в столкновеньях смели
Те сами сдаться без петли на шее
И если очень ценным был трофей.
Разглаживалась линия бровей,
Казак в усы лукаво улыбался,
И золоту был рад, и серебру,
В восторге бил ладонью по бедру,
От воза к возу шёл походкой барса,
А в лагерь гнал и скот, и лошадей,
Божась, что станет менее жадней…
* * *
Земля России в сентябре стонала
Уже вблизи Москвы. Ад во плоти.
Барону Бенкендорфу предстояло
Сквозь ужасы нашествия пройти.
Вне рвения слыть паинькой до гроба
От бойни озверела враз Европа
В лице наполеоновских вояк.
В преддверии войны основа врак
Служила одному: расчеловечить
Народ России до черты скота.
Россия, мол, вчерашняя орда
Из диких степняков. Всецело легче
Такому быдлу жёстко дать понять:
Пришла Европа, чтобы всё отнять…
Поручик – частый спутник генерала
В поездках верховых. И что ж барон?
Знал Ржевский Бенкендорфа как нейтрала
Промеж непримиримых двух сторон.
Нашлись в Санкт-Петербурге неизбежно
Среди аристократов те, кто спешно
Пополнили ряды клеветников,
Открыто, вне душевных тайников,
В крестьянстве невзлюбивших партизанство:
Не всем дано крестьян к ружью призвать
В уездах, где народ стал воевать.
Россия – крепостническое царство.
Помещик с управляющим вдвоём
Крестьян сочли разбойничьим ворьём.
(продолжение в http://stihi.ru/2024/03/22/3151)