Лидия Александровна Николаева
(24.02.1926–11.05.2020)
В 1950 г. окончила Московский геологоразведочный институт им. Серго Орджоникидзе и поступила на работу в НИГРИЗолото – ЦНИГРИ.
Доктор геолого-минералогических наук, заслуженный деятель науки Российской Федерации, один из лидеров отечественной школы изучения самородного золота.
***
В пору ростепелей и туманов,
В суете предполевых работ
Возле дня апрельского обмана
Наш весенний праздник настаёт.
***
Когда весны тревожный зов
Вдруг всколыхнёт природу,
Во время таянья снегов
И бурных ледоходов,
Первоапрельскою порой
Весёлой и лукавой,
Придёт, геолог, праздник твой –
День торжества и славы.
«Держись, геолог!» нам споют,
Припомнят лес и долы
И романтическим наш труд
Украсят ореолом.
Большая нефть, тюменский газ
В газетах встанут всюду,
Лишь профиль наш (в который раз!)
Упоминать не будут...
Ревёт мотор у гор седых,
Но мы-то с вами знаем,
Как часто на своих-двоих
Геолог выезжает...
Руду пронзает Камебакс
Волшебными лучами,
Но микроскопа скромный глаз
Покуда чаще с нами...
И среди этих полумер,
Излишне осторожных,
Непросто в ногу с НТР
Шагать по бездорожью.
Но тем геолог и силён,
Что лишних слов не тратит:
И лирик он, и физик он,
И чуткий рудознатец.
***
Хоть небо нас нещадно дразнит
Снегами, слякотью, дождём,
Сегодня – наш весенний праздник,
Начало дней, которых ждём:
Когда из тесных стен на волю
Нас позовёт родной простор,
Когда пойдём работать в поле,
Среди тайги, пустынь и гор.
И мы невольно забываем,
Что на извилинах тропы
Нас часто ждут в цветущем мае
Не только розы – и шипы,
Что снова срезаны бюджеты,
Приказ оформить – стоит мук,
Что запчастей к машинам нету,
И часто нет рабочих рук...
И что с финансовой сноровкой,
(Едва не доглядишь – опять)
Нам поле на командировку
Заказчик сможет поменять.
В нелёгких буднях нет покоя...
Пусть будет трудным каждый час,
Но всё ж с завидною судьбою
Сегодня поздравляют нас!
Проводы
Ну, где ещё такая есть дорога,
Чтоб со звонком на станции услышать:
«Механик, осторожней, пьяных много!
Давай сегодня отъезжай потише!»
Старатель в красном кушаке и шкерах
Льёт мимо рта и матерится сонно,
И бабоньки, хлебнувшие сверх меры,
Рыдая, пляшут около вагона.
С земли холодной, что за четверть века
Родною и желанной им не стала,
Потомки раскулаченных и зеков
В жилуху едут начинать сначала.
Топочут землю пыльные ботинки,
Рвут горло в песне, голос не жалея:
Эх, отшумели воды Бодайбинки…
Слышь, машинист, ты отъезжай скорее!
1957 г.
Веле
Время листья с деревьев сметает,
А не вихри одни да бури…
Собирали у стен Ак-Сарая
Мы с тобой кусочки глазури.
Где Тимур гарцевал со свитой
И под солнцем сверкали краски,
Пёс, оглядываясь прибито,
Утащил тогда у нас мясо.
Спрессовались века в мгновенья,
Позабылось, где быль, где небыль –
Тот же запах земли весенней
И глазурь, как осколки неба…
Ты сказала, цветы граната
За дувалами вспыхнут скоро…
И вернулась в Сибирь обратно,
В тополиный ангарский город.
Сколько нам судьба отсчитала
Новых встреч в тайге и в столице?
Может встретимся у Байкала,
Где упругий ветер ярится,
Затихая в узких распадках
По долинам прозрачных речек?
Даже ленту богам бурятским
На кусте повяжем за встречу.
Если нет вдалеке тумана,
С камня Черского видно много:
И отроги Хамар-Дабана,
И затопленную дорогу,
Волны всех оттенков нефрита
И прибоя всплески шального.
Может быть и то, что забыто,
Нашу юность, – увидим снова?
БЖД
Чуть маленький натужный паровоз
За перевал состав протянет весь,
Всё чаще, всё дробнее стук колёс,
И ты к Витиму катишься с небес.
Распахнутое небо над тобой,
Стоят гольцы осенние в огне,
И самолет, покинув Бодайбо,
Идёт долиной с нами наравне…
Но всё не так, когда внизу ты ждёшь
С любимым хрупкий маленький вагон:
Игрушечный несётся паровоз
По узкому карнизу под уклон.
Так ненадёжно, круто, высоко
Ползёт по дряхлым шпалам колея…
Пронзительным ликующим гудком
Тревога усмиряется твоя:
Над крышами расстелен дымный хвост,
Грохочут как литавры буфера,
И вновь нестрашным кажется откос
И золотой – осенняя пора!
1959 г.
Конец дороги
Говорят, ничего не осталось
От старушки моей – БЖД:
Рельсы сняты, растащены шпалы,
Расползается насыпь везде…
И луга у Ежовки пожрали
Драги хоботом жадным своим…
Не могу вспоминать без печали
Твой пронизанный искрами дым.
Сколько раз задыхалась и стыла
В старых, тряских вагонах полдня,
Сколько лет ты терпенью учила
На неспешных маршрутах меня.
Сколько раз на сверкающем насте,
В дождь и в пыльный полуденный зной
Ожидания высшее счастье
Разделяла я вместе с тобой!
Что поделаешь, время такое –
Не тебе лишь забвеньем грозит.
Только память, как насыпь, не сроют,
А автобус буксует в грязи…
1973 г.
Пропавший мир
Диссертации, статьи, любовь, семья –
Колесом по колее катилась жизнь…
А ведь раб, талант зарывший, – это я.
Мёртвым грузом он лежал. Теперь казнись.
Лишь обломками литого серебра
Я осмеливалась изредка звенеть
И, на мелочь разменяв, себе брала
Благодарность тех, кому дарила медь…
Может, было бы труднее во сто крат,
Были б взлёты и паденья без числа,
Но ничто не возвращается назад,
Не узнать, что потеряла, что нашла?
Целый мир для всех потерян навсегда,
Тот, что видела и чувствовала я…
Отшумела половодьями вода,
В узком русле тихо плещется струя…
Разве в межень дозовёшься до струи,
Чтобы вспомнила, как мчалась, все круша,
Как гремели над рекою соловьи,
Белой ночью разнотравьем луг дышал,
Как сирень сплошным обвалом с круч текла,
До земли тугими гроздьями клонясь…
Лень души мне не дала найти слова,
Улетевшие как пар из стёртых фраз.
Не звала я человеку сострадать,
Не клеймила торжествующее зло,
Забывала вдохновенья благодать,
Не боялась, что оно совсем ушло.
Как же счастлив, кто другому приоткрыл
Боль и радость, и души незримый труд,
Полный запахов и звуков новый мир,
Цену истинную прожитых минут!
Но никто другой не будет виноват,
Если ты не состоишься в чём-нибудь …
Да, ничто не возвращается назад,
Но узнаешь это, лишь окончив путь.
* * *
Мы бежим, бежим, бежим
В суете, на жизнь похожей…
Жить – и числиться живым –
Это не одно и то же.
Информационный шум
Биты мыслей забивает,
И теряется от дум
Даже логика простая.
Наши чувства в суете
Разлетаются на части,
Подобрать бы только те,
Где твоё большое счастье …
* * *
Кто боли сам не испытал,
Тот состраданью не обучен.
Внезапно горе, как обвал,
Как в темноте паденье с кручи.
Но страх и боль преодолев,
В самом себе найдя опору,
Обуздывать сумеешь гнев
И сердце очищать от сора,
И боль чужую понимать,
И не жалеть того, что отдал…
Как мудро, что не могут вспять
Идти ни беды и ни годы!
Лето
Был закат нежней эвдиалита,
Луг в росе сверкал, как диоптаз,
И глубокой синью азурита
Ширь небес охватывала нас...
Легкое спокойствие разлито,
Соловьи запели о весне...
Вон, как огоньки лабрадорита
Замерцали звезды в вышине.
Но другой звездой — астрофиллита
Золотое солнце встало вдруг
Шелковистой гладью малахита
И росой алмазов ожил луг*
Марказитом золотилось жито,
Лес темнел авгитом вдалеке,
Яркое блистанье серицита
В бирюзовой вспыхнуло реке.
Пар лежал пластом псиломелана,
Таял улекситовый туман
И межи — на желтом поле раны —
В серпентинный прятались бурьян.
Пролитою каплей альмандина
Из-под мягких тальковых листов
Выглянула спелая малина,
Отряхнувшись от хрустальных снов.
И уваровитовые ели,
Сосны с никелиновых стволов
Ласково на ягодку глядели,
Шелестели друзами голов.
Только ворон закричал сердито,
Пролетая по своим делам,
Был он точно весь из самарскита,
Черный и блестящий, как смола.
И в кувшинках все кальцито-белых,
От людей в тиши храня красу,
Ляписом-лазурью голубело
Маленькое озеро в лесу...
Пели птицы о далеких странах
И ловили мошек на лету,
И стоял шиповник на полянах
Весь в родохрозитовом цвету.
Охристые лютики устало
Наклонили венчики к реке,
И молибденитом отливало
Серое болото вдалеке.
Звездочками гидроборацита
Или легким пухом тополей —
Разве знаю я? — была покрыта
Хризоколловая даль полей.
В изумрудной зелени скрывался
Лимонит затерянных дорог,
И халькопиритовым казался
На далекой отмели песок.
Все цветами яркими покрыто:
Вот цикорий дикий меж кустов —
Лепестки, как иглы кианита,
Как сапфиры —а пятна васильков.
Вот лепидолитами на мяте
Мелкие цветочки расцвели...
Растворилось в пряном аромате
Свежее дыхание земли.
Вянут спессартиновые кашки,
Солнце все безжалостней палит,
Замерли безжизненно ромашки —
Лепестки как снежный магнезит.
Розовым прекрасным рубеллитом
Расцветают мак и иван-чай,
Блики одуванчиков покрыты
Аурипигментом невзначай...
Вот несут стрекозы в воздух чистый
Слюдяные крылья у ручья,
И дрожит, как друза аметиста,
Легких колокольчиков семья.
Жаворонок цвета оливина
Взмыл с полей неведомо куда,
И, казалось, из аквамарина
Были день и небо и вода...
В небе, точно вкраплины лейцита,
Кучевые плыли облака,
Запах сена, свежестью налитый,
Ветерок принес издалека.
Поле лен устлал везувианом,
И волокна спутанных дорог
Разбегались всюду неустанно,
Расплескались золотом у ног...
Уж багряным отблеском куприта
На стекло последний луч упал,
И низина под туманом скрыта,
Но туман ли это? Как опал...
По реке плывут, качаясь, тени,
А закат как киноварь горит,
И склонились гроздья у сирени,
Точно белый в зернах апатит.
Спит земля спокойно и устало,
Под крылом бесшумной синевы,
Спит земля и дремлют минералы —
Сгустки солнца, неба и травы...
(1946 г.)
Осень
Вот и наступило бабье лето —
Андрадит рябин, грибная прель
И лучи цитринового цвет
С неба, голубого, как шпинель...
Бабье лето — срок воспоминаний,
Как александрит их облик свеж,
Может быть, еще пора дерзаний,
Но уже, конечно, не надежд...
И спешу скорее глаз насытить
Горечью последней красоты:
Паутинок кварцевые нити
Оплели былинки и кусты...
Самородку-солнцу не расплавить
Изморозь до позднего утра —
Инеем окутанные травы,
Словно бы дендриты серебра.
А к лучам, негреющим и ранним,
Из фукситной тени у реки
Чашечки цветов лесной герани
Тянут гиацинты-лепестки.
Ягоды озябшей голубики
Темных содалитовых тонов,
Листья — как пироповые блики
Облетают с маленьких кустов.
И в круговороте неуклонном,
Где за смертью жизнь всегда видна,
Зернами гранеными циркона
Падают на землю семена...
Режущим пятном волконскоита
За рекою озими горят
И травою яркою покрыта
Низкая терраска у ручья.
Зарослью пластин актинолита
Камышинки распрямляют стан,
Чтобы от ветров остался скрытым
Заводи речной обсидиан.
Галенитом отливают воды,
Ледяная тянет глубина,
И оттенки платины холодной
Повторяет мелкая волна.
Реальгаром светятся осины;
Рощицы янтарные берез
Не снаружи от мороза стынут,
А внутри — замерзшим соком слез...
Как кристаллов сростки, листья кленов
Видны на холмах издалека,
Серой и рубином опаленных,
Флюоритом тронутых слегка...
Гидрослюдистые шапки дудок,
Стебли диопсидовые в рост,
Будут сухо шелестеть, покуда
Их в бронзит не выкрасит мороз.
Карналлитом светятся калины,
А листы орешника — как сфен.
Шапку ставролитовую сдвинув,
Боровик ждет новых перемен...
Волокнистым спутанным асбестом
На болоте травы заплелись,
А в лесу глухое ищет место
В темных пятнышках ортита — рысь..
На закате на прощанье сразу
Небеса расплещут над тобой
Все цвета волынского топаза —
Желтый, розовый и голубой...
Сумерки, как тень раухтопаза,
Все оттенки смоют без следа,
Искристым далеким анатазом
Замерцает первая звезда...
Небо в бархате уранинита,
И сгорает метеорный прах,
Словно светят зерна шеелита
В ультрафиолетовых лучах.
Как ты скоротечно, бабье лето,
Как уходишь с журавлями ввысь...
Мы не отыскали самоцветов,
До заветных жил не добрались!
Знаю, нам мечтать уже недолго —
Ждет ночей бездонный морион,
Станет воздух неподвижно-волглым,
Смутным, как волнистый халцедон.
Утренние желтые туманы
Не пробудят солнце ото сна
Цинковой обманкой клейофана
Обернется эта желтизна.
И заря холодная не сразу
Эритрином тронет облака,
Заблестит полоской периклаза
В туче аксамитовой слегка,
Брызнет на дорожку отенитом,
В сидерит волос окрасит прядь,
И жемчужно-серым англезитом
Тусклый день затянется опять...
День весенний, был ты или не был?
Не напоминают ни о чем
Светло-целестиновое небо
С робким ярозитовым лучом...
Неужели все недавно было?
Летний блеск природою забыт,
Чистые тона хризоберилла
Вытесняет блеклый скородит...
Стынет сердце льдинкою галита...
Неужели не увидишь ты
Пятнышками нежного нефрита
На березах первые листы?
Бабочек — частиц касситерита,
Вишен в маргаритовом цвету
И комочками аннабергита
Завязи у яблони в саду?
Чтобы адулярово-прозрачны
Росы с жадеитовой травой
Запах, что до срока не растрачен,
В крокоитовый струили зной...
А покуда — теплый день непрочен
И изменчив, как рутила цвет,
Черные гагатовые ночи
Сменит канкринитовый рассвет.
Ты увидишь, листья облетели,
Сизым нефелином брезжит день,
Только эгириновые ели
Бросят иддингситовую тень.
Лист вермикулитовый сердито
Задирает ветер на дубах,
Канарейки в тон тюямунита
Сменят щебетанье вольных птах...
Будут дали темные омыты
Скучным фенакитовым дождем,
Темной бороздой пиролюзита
Вспорот в огороде чернозем.
И деревьям скоро уж осталось,
Осени подчеркивая суть,
К небу, как скелетные кристаллы,
Руки голых сучьев протянуть...
Хорошо, что будущее скрыто —
Каждому отмерено свое...
Горькие снега мирабилита
Заметут поблекшее жнивье...
(1970 г.)
ноябрь 1941 – ноябрь 1944 гг.
Всегда в ноябре одно и то же —
Ранний закат, поздний рассвет!
Но этот пришел и старше и строже
На целую сотню суровых лет ...
Прожекторы небо рвали на части,
В полете таяли сотни ракет,
И было большое тревожное счастье,
Которого в тихие ночи — нет.
Счастье, что смерть не подходит ближе,
Счастье, что вижу внизу Неву,
Счастье, что гордый мой город вижу,
Счастье, что с ним борюсь и живу ...
Ушли в легенду осадные ночи,
Счастье победной песней поет,
Но в этот праздник смеяться не хочет,
Если не я, то сердце мое.
Хотелось бы маршем пройти суровым,
А рядом — друзья из чердачных отсеков,
И видеть израненный город снова,
И видеть нового человека,
Который жизнь удержал, как знамя,
И может с гордостью называться
Словом весомейшим меж словами —
Достойным именем Ленинградца.
Я знаю, это случится не скоро,
Поступью лет, через горе и жалость,
Но я вернусь в свой любимый город,
Где сердце мое навсегда осталось.
Проспекты в детстве казались шире,
Родимый дом не найду, может статься,
Но будет радость, с которой в мире
Наверно ничто не может сравняться