***
Не уходи, навсегда оставайся
сном неглубоким, утраченной тайной —
вся в этом сне окружённая вальсами —
вся —
благородными, сентиментальными.
Помнишь, летали, ремнями прихваченные
над островами какими-то снежными:
юные, светлые, даже ребячливые —
не настоящие,
прежние.
Боже, какая вокруг безголосица! —
до хрипоты, до вороньего крика —
всё-таки, счастье, что с неба доносится
вальс — этой вечности тайной улика.
Я ведь последний из тех, кто не топчется
на опрокинутом взрывом бетоне;
вот и ворона — моя переводчица
с неба на звук — замерла в обертоне.
Мне благородные, сентиментальные
вальсы, наверно, всё это навеяли —
жалко немного, что так и пропали мы,
не дожидаясь прихода Равеля.
Где-то во сне, переулками дачными
ветер извечной пахнет черешней;
юные, светлые, даже ребячливые —
мы — настоящие,
прежние.