ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ ОДНОЙ ИЗВЕСТНОЙ БАСНИ НА МЕЛОДИЮ ДВОРОВОЙ ПЕСНИ
Вариация №1
Вороне бог давно не шлет ни сыру,
Ни колбасы, а паче - коньяка.
И вот пернатая простерла крылья к миру:
Мол, оскудела богова рука!...
«Подайте, братцы, малость на закуску!
На выпивку уже и не прошу.
Давно уж превратилась в трясогузку,
Хоть гузкой этой лишь народ смешу…
Лиса ко мне не ходит, ель облезла,
И воробьи всё колкости твердят:
Донельзя, мол, опали мои чресла
И приугас очей лукавый взгляд.
Спасибо белке, что в дупле соседкой.
У ней запас орехов кедрача.
К ней поступила сторожем-наседкой -
От голода походу, сгоряча…
Все поминаю дедушку Крылова.
Скажи на милость: ведь иной сюжет
Состряпать мог бы он, где я – здорова,
А всякий час - пожалуйте, обед!
Вот понаделал в жизни мне прорехи!
Ведь клюв, он только щелкать, а не грызть!…
И вот теперь я сторожу орехи,
Корю поэта и ругаю жисть…»
Вариация №2
Был теплый вечер с запахом сирени.
Пройтись решил я по лесу до сна –
Переварить сибирские пельмени,
Что наварила рОдная жена.
Ведь с нею ночка жаркая маячит…
А вечер тих, и зелень так свежа…
Но слышу вдруг, на ветке кто-то плачет.
Взглянул наверх, а там сидит она.
Она, ворона из известной басни!
Так разнесчастна, что и не сказать.
Ее спросил я, что, мол, за напасти,
Быть может, надо что-то подсказать?
А мне в ответ лишь горькие рыданья.
С земли, я понял, птичку не унять,
И к ней полез из чувства состраданья,
Чтоб рядом сесть и нежно приобнять.
И вот залез, узнал причину горя:
Лиса ворону бросила. Беда!
Звонила, что уехала на море
То ль на неделю, то ли навсегда:
«Теперь совсем одна на белом свете.
Стакан воды уж некому подать,
Не говоря о сыре, о багете
И остальном, что можно поклевать».
Я возразил ей: «Ты ошиблась, птица!
Лиса тебя банально развела,
И к дружбе с ней не следует стремиться,
Уж лучше взять для этого орла».
Слеза вороны – как слеза ребенка:
Чиста, невинна - так же, как и смех.
Она роняет тихо их в сторонку,
А мне – ей богу – с нею смех и грех.
Поелику не знаю, что и делать,
С пернатой сидя рядом на ветле.
Вот кабы вместо слез она запела,
Немедля б накатил ей божоле.
Сказал вороне: «Ты поплачь покуда,
А я сгоняю быстренько в магаз,
А как вернусь, нагруженный, оттуда,
Так одаришь улыбкой в тот же час.
Возьму сырку – поди, давно не ела,
К нему еще горжетку из лисы.
И будет тебе радость без предела,
А к ней – предел у черной полосы».
Сгонял - и снова соколом на ветку,
Где час назад с вороною сидел.
Принес бутылку, сыру и горжетку,
Уселся – глядь, к ней ворон прилетел.
Тот самый Карл, что спер кораллы Клары,
Пройдоха жженый, черненький как смоль.
И понял я, что та ворона шмара -
Бывает всякий в жизни карамболь…
Хотел прогнать я ворона с наскока.
Занес над ним карающий кулак.
А тот меня обматерил жестоко
И клюнул так, что тут же я обмяк…
…………………………………………………
Пришел в себя, себя не сознавая,
Гляжу: на небе сразу три луны
И среди них срединная - вторая –
Не что иное - лик родной жены.
Я тут же ей поведал, что случилось
Со мной, когда гулял в сыром лесу,
А также про ворону, что решила
Себе в друзья взять подлую лису!
Но у жены в уме иные темы.
На басни с колокольни ей плевать.
Она мне час гундела про проблему
Алкоголизма, в душу его мать!
И все грозилась жить отправить в сени.
А я ей все пытался объяснить,
Что без запивки в час ночной пельмени
Элементарно не переварить!
Что водки я не пил и пива тоже,
Портвейна в мыслях не было вообще,
Что я с культурным на лицо прохожим
Всего чуть-чуть пригубил божоле…
А мне жена: совсем ты изолгался,
Испился и налево зачастил…
Ну и пошло! И как я ни старался,
В правдивости своей не убедил.
Ей опостылили вконец мои отмазки,
Мол, уж не чает обрести покой…
Что взять с нее? Скорей поверит в сказки,
Чем в факты жизни, сущей под Луной!…