Роскошь осеннего бала
принял, как дань, не ценя.
Как ты меня обнимала,
как целовала меня!
Звуки щемящие вальса,
горечь потерь сентября.
Как я любил, волновался,
что не достоин тебя.
Дала мне крылья Дедала
и молодого коня,
дескать - с тобою устала,
дальше скачи без меня.
Принял покорно Пегаса,
боль расставаний остра.
Искры последние гасли
жаркого прежде костра.
Сердце скрепя, понимала -
жить не смогу без огня -
та, что меня обнимала,
что целовала меня.
Вместо вершины - овраги,
спит беспробудно Пегас.
С небом, опухшим от влаги,
день возрождался и гас.
Муза моя пропадала
ночи четыре и дня.
Крылья пылились Дедала,
нет ни коня, ни огня.
К небу воздетые руки
и покаянная речь -
клятвы созревшие звуки -
всё, что бесценно, беречь.
Муза с листвою опалой
в танце кружилась, маня.
Встретил улыбкой усталой
в свете воскресшего дня.
Прочь пелена и опала.
Сколько любви и огня.
Как ты меня целовала,
как обнимала меня!