Сейчас рассказ я поведу
О том, что было в 67-м году.
К Кукушкину я как-то заскочил
(А он со школой рядом жил
В пятиэтажке – и сейчас живёт.
Стал адвокатом). Ну так вот,
В ту пору мне 12 лет,
Я – любопытный в меру шкет.
И у него я вижу вдруг
Творение искусных рук,
Которое сегодня – миф:
Журнал в картинках. Это «Pif».
И знанием Кукушкин поделился,
Откуда сей журнал явился,
Как отчебучить с ним канкан.
Он поступил как истинный друган!
Такая изошла планида:
Французы присылали их для МИДа
И в магазинчике на Веснина
Раз в месяц распродажа как весна.
Кто знал – не пропускали сей товар,
Он был как экзотичный дар,
Как вспышка света в темноте,
Как миг свободы в тесноте.
Он на французском языке.
Он сразу льнёт к глазам, к руке,
А в нём – историй икебана,
В рисунки вплавленная прана.
В них вложено изрядное уменье
На разный возраст и соображенье.
Для самых маленьких – истории без слов,
И здесь Пифу, Pifou – основа всех основ.
Он мал и безъязык как клоп,
Он повторяет лишь glop-glop.
Мюзо с Пласидом тут как тут,
Вторыми вслед за ним идут –
Лисёнок с медвежонком. Туговаты
Они слегка, и даже простоваты
В сравненье с ловкачом Пифу,
Но мы о них не скажем «Фу!»
Оставим их для тех, кто вязок
На шутки, и не может без подсказок.
А дальше – Пиф, центральная фигура.
Изобретательна его натура.
Шутлив, округл он как медаль,
(И рисовал его Арналь).
Его оружие – уловка,
Он каверзы устраивает ловко
Антагонисту своему,
Которому не по уму
С его смекалкою равняться,
И время самое – сдаваться.
Но вновь и вновь в лихой замес
Влипает бедный Геркулес.
Рассказы с Пифом более пространны,
Простроены и вылеплены сложно,
И оттого они желанны,
В них погружаешься неосторожно,
Ловя сюжетные сурдинки,
Что протянулись от картинки до картинки.
И снова, как во время ;но,
Испытывает мир
Невозмутимость Галярона.
Вы здесь ли, сир?
Меланхоличен его взгляд.
Он вечно попадает невпопад.
Хоть он ко многому причастен,
Но словно Будда безучастен.
А ситуации на диво
Его секут и в хвост и в гриву.
Он безмятежен и доволен сим вполне,
И мудро остаётся в стороне.
На задней обложке журнала
(Хотя
всего уже было немало) –
Сюжет-факир, факир-сюжет:
Затеи Corinne с Jeannot.
Но вот компания ребят – Les As.
Куда попали мы на этот раз?
(Les As – французское «тузы» и «асы»).
Ребятам этим не нужны прикрасы.
Художник здесь рождает совершенство,
Дарующее тонкое блаженство.
Да, здесь особый случай:
Как линию ни мучай,
А контур – контур он и есть.
Но здесь ему иная честь.
Он не диснеевский вполне,
Он плавает по толщине,
И прерываясь тут и там,
Он отражает сердца рисовальщика тамтам.
И здесь дела совсем не плохи –
Нажим являет выдохи и вдохи,
Плетущие сеть жизни, тая,
Как в живописи старого Китая.
Отточены и позы, и штрихи.
Они как совершенные стихи.
Из них мелодия растёт,
И загогулька каждая поёт.
Les As – подобны меганому.
Они – вершина и подход к иному.
Что мы в виду имеем под «иным»?
Рассеем и сего незнанья дым:
В журнале далее как птицы
Полноразмерной графики страницы.
Здесь мир-как-есть, его краса и стать.
Здесь нарушения пропорций не сыскать.
Здесь близок к Академии рисунок.
Здесь персонаж – парсунка и парсунок.
Индеец Чёрный Волк (Loup Noir) и Тедди Тед – ковбой.
Здесь Робин Гуд уводит за собой.
Здесь Le Grele, который 7-13,
Готов без устали сражаться.
Rahan’а цепкого ума палата.
Здесь Корто Малтес Hugo Pratt’а,
И Невидимка, против всех один,
И тот Ходжа, который Насреддин.
В седую древность погружён
Доисторических времён,
Превыше всех мне нравился Рахан,
Чужбинник первобытных стран.
Его история – очеловечиванья лента,
Он каждый раз с людьми делился чем-то.
Апостол миролюбия, по мере сил
Он знание своё на всех делил,
Умения передавал другим
И этим был непобедим.
Сколь экзотичен древний мир,
Где человек убог и сир.
Он бесконечно одинок,
Но в нём – сознанья огонёк.
Он как живительный прибой,
Что помогает стать – собой.
Истории Рахана кряду
Рисунками по высшему разряду
Отиллюстрированы были
И выглядели словно были,
Подсмотренные невзначай –
Ты их, дружище, примечай.
*
Ловя мелодии-сурдинки
В рисунках-strip на раз-два-три,
Обычно я смотрю картинки
И не читаю «пузыри».
Но всё же надобно заметить,
Что как-то довелось мне встретить
Графический роман, где текст как бог,
Где текст рисунки превозмог.
Коль убедиться вам неймётся –
«Lasarus», «Лазарь» он зовётся.
Признаюсь, что его читая,
Листал я комикс, про рисунки забывая.
Что это был за текст, о боже мой!
Как будто в печку головой…
Для киберпанка – суперорганичен,
Интеллектуален и техничен,
Насыщен веяньем передовой науки
(Бывают же такие штуки!)
*
Искал я, и не без причин
В картинках книжку «Yellow Submarine»,
(там с графикой не слишком подфартило),
В ней – эпизодов целое ведро,
Которых не вместило
Мультфильма Джорджа Даннинга нутро.
*
История в картинках приключилась –
«La histoire de France» явилась.
«Истории Франции» крин –
Пожалуй, одна из вершин
В разделе графических книг,
Вбирающих вечность как миг.
Её историчен наряд.
Её планетарен охват.
Итог коллективных трудов
Был за три года готов.
Её развороты – как топы.
Лучшие силы Европы,
Руку к сему приложив,
Создали сей позитив
Без современных амбиций
В духе классичных традиций.
*
Да, мне втемяшился в темя
«Pif» копием симпсихическим.
Именно это время
Для комикса стало «классическим».
*
Изрядно лет должно было пройти,
Пока на торренте в Сети,
Открыв лазейку-створку,
Я вдруг обрёл изрядную подборку
Журналов тех (им лет уже под сорок),
И ощутил, насколько дорог
Воспоминаний ряд
И тонкий аромат,
Что с ними связан в отрочестве был.
И я его не позабыл,
Хоть и не сохранил
Ни одного журнала –
Все раздарил.
Что с ними стало?
*
Я прошлое ловил – и не поймал.
Всё обратилось в виртуал.
Я сплю – и не хочу проснуться.
Куда же я пытаюсь дотянуться?
Тянусь к тому лишь, чем живём
Мы все в сновидчестве своём.
Картинки время обращают вспять.
Гляжу сквозь них… Чего ещё желать…
*