Я помню землю, что теперь под домом.
На ней росла трава, ходили куры,
сороки на наречии знакомом
болтали про вороньи шуры-муры.
Потом закрыл ту землю дом
подвинув кур и отогнав сорок,
для жизни дома в небе молодом
завязан был на память узелок.
Чтоб глядя в небо помнить про весну,
о том напоминать живущим в доме людям,
и чтобы дом спокойно мог заснуть
и знать, что лето непременно будет.
Что утром будет солнца мягкий свет,
роса на розах и в листве
и кошек осторожный след
на мокрой от росы траве.
Кот, он охотник и мокрушник,
он жизнь знает без профессоров,
хоть равнодушен он наружно,
но круглый глаз надменен и суров,
Его судьба не терпит сантиментов
и служит целый двор ему лотком,
но помнит он в отдельные моменты
как шустро бегал раньше за листком.
И вырастают из котят
бойцы, что круче очень многих,
что настороженно глядят
на этих странненьких двуногих.
А нынче дом с котом сильны в гляделках,
на всё готовы, лишь бы не сморгнуть,
любые бури – повод слишком мелкий,
у них нет цели – есть лишь только путь.
Дом набирал года и матерел,
осел и врос в земли родной кусок
и крышу на закате грел
привычно в небе видя узелок.
И жизнь шла и кот, большой и важный,
стелился всё на брюхе у земли,
спина его в разводах цвета сажи
он тигр, конечно, что ни говори.
Да, жизнь идёт. Сменяет лето осень,
мы вспоминаем про родной авось
и достаём то, что зимою носим,
готовим сани, как уж повелось.
Кто любит осень? Дождь и слякоть,
озноб по крыше и неладно в брюхе,
уж лучше летом как лягушка квакать
и наплевать, что комары да мухи.
Но колесо должно крутиться вечно
и ничего не запасает впрок.
И ты в историю войдешь конечно,
но только где-то между строк.