Жара и солнце, воздух чист,
чего дрожишь мопане лист,
словно забытый на морозе.
Воздавши дань почившим в бозе,
скользим по утренней саванне.
Но, хватит пребывать в нирване.
@@@@@@@@@@@@@@@
Там, где не видели зим бабы,
где горы серебристо-серы,
там реет флаг родной Зимбабве
и размножаются химеры.
Химера умиротворения.
Как можно умиротворить
тирана в стадии старения?
Паук, что не способен нить
плести, ещё опасен, хоть ослаб.
И яд его весьма токсичен.
Не вырвать жизнь из цепких лап
тем, кто прикормлен, возвеличен,
весь век жируют, у кормила,
друзья Мугабе пожилого.
Нет, власть его не утомила,
но тень величия былого
он сам теперь. Холодным взглядом,
вау-эффект неподражаем,
когда войска идут парадом,
полки на битву провожает,
полулежит у мавзолея,
забронзовел, лишь плешь седая.
О чём он мыслей рой лелея
твердит, брусчатки пыль глотая?
О буревестниках и дронах?
Об искандерах, булаве?
О трансвеститах, бритах, схронах?
Всё вперемешку в голове.
О чём? За нос его водили?
Они подохнут - мы все в рай?
И слёзы льются крокодильи.
Он обещал - мы победили.
Живи сто лет, не умирай.
Сейчас загадка на внимание,
сто лет ползти особняком
нам? Относиться с пониманием
попросит всякий раз. На том
прослыл по жизни прагматичным
бизнес-стратегом: айн, цвайн, драй!
И цап-царап, финтом привычным,
два триллиона – не зевай,
вдовам медали, инвалидам
протезы. С каменным лицом
реализует неликвиды –
в могилу с сыном, в плен с отцом.
Предвестник хаоса, вершитель
мироустройства на костях,
он, зимбабвийский потрошитель,
державший родину в когтях.
@@@@@@@@@@@@@@@
Жара и солнце, орден ржавый.
Чеканя смело шаг державный
к Мугабе на тот свет не торопись.
Чтоб не висеть на баобабе,
берёзе ль в северной Зимбабве,
к идеям чучхе срочно приобщись!