Кубань, я ширь твою любил.
Но, разменяв на край далекий,
Взамен немного поостыл,
Свалившись пьяным в снег глубокий.
Но время шло. Привык терпеть.
И, на такого же равняясь,
Стал северами вдрызг болеть,
Холодной далью упиваясь.
Не от тоски пишу весну,
Ее наряд и мимолетность,
Которая, подобно сну,
Льет только лишнюю тревожность.
Где отощавших сопок рать,
Томя багульник в майской чаше,
Начнет бочищи наедать,
Лиловой вымазавшись кашей.
Или проснувшийся ручей,
Играя серебристой лентой,
На клочьях белых простыней
Танцует бешеный фламенко...
А напишу, займусь иным,
Что только сделать и осталось.
Но может самым дорогим,
Что снимет зимнюю усталость;
Когда кипрей в июньский зной,
Стекая брагой под увалы,
Душистой розовой мезгой
Наполнит лежбища пожаров.
Брести таежною тропой.
И, давнюю бередя рану,
Размытый образ вспомнить той,
С которой пил тепло Кубани.