*******
Но сейчас было воскресенье, приехали к Верри папа и мама! Еще у нее был меньший брат, но его редко брали с собой, он чаще всего оставался с бабушкой и дедушкой дома.
И вот Верри весело шагает, держа за руки родителей, порой виснет на их руках, и они ее приподнимают. Часто она выпускает их руки и бежит вперед, потом возвращается назад, и все время им что-то рассказывает, что произошло на этой неделе.
Потом кончается территория санатория, они уже прошли все дополнительные постройки, где и мед. пункт, и баня и даже местная школа тут есть, для отдельных занятий – и все это в разных аккуратных деревянных домиках.
А потом идут пятиэтажные жилые дома, где живут сотрудники санатория и их семьи.
И начинается лес. Довольно близко. Красивый лес – с оврагами и большими полянами. Много елок – и больших елей и маленьких пушистых елочек, а дальше смешанный лес.
Вот, возле этих елочек, папа Верри любил расположиться. Тут они останавливались, и папа стелил на мягкую траву одеяло, мама доставала из большой сумки молодую картошку, малосольные огурчики, душистый хлеб и еще какую-то трапезу. Все было необыкновенно вкусно.
Верри бегала вокруг елочек, трогала их мохнатые колючие лапы, то и дело подбегала к родителям, смеялась, радовалась.
Но все проходит, и их день тоже заканчивался, солнышко начинало уходить с высоты, и семья собиралась в обратный путь.
Надышались свежим воздухом, наговорились, мамина сумка заметно опустела, уменьшилась. Одеяло нес папа в спортивной сумке.
Родители возвращали дочку в санаторий, подходили к воспитательнице, докладывались, что пришли.
Верри провожала их до дороги, - «а дальше идти не надо, уже вечер, да и ужин у вас скоро – иди, погуляй пока с ребятами» - так ей говорили.
Вначале было грустно расставаться, но потом грусть быстро исчезала: ведь такой хороший был день, да через неделю мама и папа снова приедут к Верри.
***
Начались вновь санаторные будни.
Действовал в санатории строгий распорядок, который особо касался начала дня. С утра была зарядка на улице, дети одевали белые футболки и тренировочные брюки и, вначале еще сонные, выходили на зарядку.
Верри полюбила эти минуты, слегка морозный воздух утра бодрил, заставлял пошевелить плечами и идти бодрее, чтобы согреться. Но вскоре ребята становились в несколько рядов и начинали потягивание, потом махи руками, наклоны, прыжки – и уже было даже немного жарко.
Веселой толпой возвращались обратно в здание, в палаты. Там вскоре, до пояса раздетые и подпоясанные широким полотенцем, становились в очередь в ванную комнату, - мальчики и девочки отдельно, в свой заход. Там шло обливание. Девчонки порой весело визжали, но замечаний нянечки им не делали, только улыбались.
Хорошее настроение было у всех, и у тех, кого уже облили - и они досуха вытирались своим полотенцем, и у тех, кто ждал своей очереди, да и у тех двух нянечек, кто проводил процедуру.
Подошла очередь Верри. Она наклонилась над ванной и немного замерла. И вот на ее спину опрокинули небольшое ведерко воды, было одновременно и ай-морозно, и весело, и приятно, и тело быстро потом согревалось в накинутом полотенце, накинуть которое проворно помогала вторая нянечка.
И вот уже другая девочка под потоком воды из ведра, а Верри уже идет дальше, в палату, где одевается для сегодняшнего дня.
Скоро будет завтрак и все дружной толпой пойдут в столовую. Но есть еще один момент, не совсем приятный на вкус, но надо потерпеть: в вестибюле, на чистом столике стоят мензурки, и надо выпить это лекарство – хлористый кальций.
Верри понимает, это нужно для здоровья, для сердца, и чуть зажмурившись выпивает раствор. А ощущение неприятности довольно быстро исчезает.
***
Дети идут на завтрак.
В столовой расставлены длинные столы. Дети садятся на свои привычные места. Столовая – простое летнее помещение, снаружи как длинный сарай, но аккуратно обшита досками, что покрашены потом в голубой цвет.
Двери раскрыты. Утро теплое – в помещении не холодно. Слышны постукивание приборов и мерный разговор детей, реплики взрослых.
Еда вкусная, сытная, все довольны.
После основного завтрака можно взять из своей ячейки пакет с гостинцами и что-то выбрать к чаю. Ячейки – это открытые деления на части полок деревянного большого шкафа.
Верри взяла свой мешочек, он подписан. Так как родители только что приезжали, то мешочек был полон. Верри чуть ли не опустила туда голову, втягивая носом сладкий аромат. Это, наверное, смешно было наблюдать, но все дети сейчас были одинаково в таком же действии.
Верри пошевелила рукой, рассматривая сладости и предвкушая их вкус. Что-то вытащила, что-то откусила-попробовала, что-то выбрала. Долго смотрела-любовалась на свою большую необыкновенную конфету, но решила потерпеть и сразу ее не есть.
Да все было очень вкусное, и в обычной своей жизни, дома, Верри не видала бы столько сладостей, тут было так, потому что не было рядом родителей, так Верри воспринимала, это ей награда за ее терпение.
Шли дни недели. Проходили они, как всегда, интересно. И также к чаю открывала Верри свой мешочек с гостинцами, который все уменьшался, и также любовалась на свою конфету - и еще на немного ее отложила, чтобы длилась эта радость ожидания праздника. Но тут решила, что сегодня в обед она ее съест, и ходила в предвкушении этого.
Конфета был размером с сегодняшний Сникерс, но в те годы не было таких больших конфет. Откуда ее взяли родители?.. Ни до этого, ни после, никогда Верри таких конфет не видела – ни в гостях, ни на Новый год под елкой, - никогда в своем детстве.
И вот пришел обед. Покушали. И к чаю Верри достала с полки свой мешочек, раскрыла его с особым чувством предстоящего наслаждения, вернее даже – скорого раскрытия тайны вкуса…
Но конфеты там не было…
Верри даже осеклась, замерла, она не могла поверить своим глазам – только утром конфета была на месте и дразнила своим видом.
Верри оглянулась на ячейку, повертела в руках мешочек – может не ее… Но подписан ее именем.
Она сидела такая растерянная, что кто-то из взрослых, а потом и дети спросили ее, что случилось. Плакать не хотелось, но от такого большого сочувствия и возмущения вокруг слезы потекли… Правда, Верри их старалась не показывать – она вообще не любила плакать, а на людях тем более, а более того – из-за конфеты, стыдно из-за этого плакать.
Что жалко, не попробовала, да, конечно, - но не плакать же! Но слезы текли сами, и все было просто не понятно…
А взрослые были возмущены – никогда, много-много лет, ничего у детей не пропадало, и тем более в их гостинцах…
Потом был другой день. И было время после завтрака, когда дети свободно гуляли или занимались, как обычно, кто чем хотел – играли, трудились, беседовали.
Верри гуляла между полюбившимися ей туями, она раньше не встречала таких деревьев – такие резные листья-веточки, такой приятный и незнакомый запах хвои, такой темно-зеленый насыщенный цвет!
И вдруг к ней подошла девочка, ее ровесница, но Верри ее раньше не замечала – детей много в санатории, несколько отрядов.
Девочка назвала свое имя и, опустив глаза, сказала, что это она съела ту большую конфету, и стала рассказывать, как много их, детей, у мамы, и что конфеты им почти не покупают, и еще много что-то говорила.
Верри ее внимательно слушала, и конфеты ей сейчас не было жалко, - но, когда девочка закончила говорить, Верри ощутила, что почему-то ей не хотелось бы в дальнейшем встречать эту девочку, хотя не было на нее обиды.
- Съела и съела, ну ладно… - сказала Верри, отвернулась и быстро отошла в сторону, - она так была переполнена этой неожиданной встречей, ей надо было успокоиться и о многом подумать.
Девочка больше не попадалась ей на глаза…
Приехали в выходной, как обычно, родители. Верри решила не рассказывать им об этой истории, с конфетой.
И у себя в санатории она тоже никому об этом, конечно, не рассказывала, ведь это была уже не только ее история.
05.03.2024г.
*******
Начало_Две истории о конфетах. История первая. 1, ч. 1
*******