…Нас везут по раздолью сибирской равнины русским пульмановским вагоном, рессорным, и, должно быть, по задумке инженера, его сконструировавшего, мягким на ход; о! как просчитался тот инженер… сейчас, в условиях великорусской калённой стужи, этот вагон, что больно: оказался обыкновенным великорусским вагоном,.. то есть тем, который стучит в каждый позвонок, когда он, катясь, проходит стык рельсов. Стучат рессоры сильно и серьёзно. Стучат так, как стучит своей кирочкой зубовный врач-дергач-старатель по воспалённой блестящей коронке зуба осуждённого мужичка – собирает всё и забирает всё. Потом этот врач-дергач убирает с обшаренного места оставшуюся мелкую каменную крошку ненужной судьбы, формирует её в игольное острие и пришпиливает им жёлтый номерной лоскут к затёртой стёганке.
…Нас везут долго, не представляю это время точно, но, вспоминая количество смен вагонных надзирателей, думаю - около шести или семи дней, а, может быть, и дольше: недавно наш поезд встал в какой-то вьюжной, безответной глуши и один цепной волкодав просидел с нами сильно дольше обычного. Хорошо, что наши пульмановские вагоны жарко отапливаются и долго держат тепло внутри себя: если бы вагон был иным, скажем: столыпинским, то все заколоченные замерзли бы и не дождавшись, когда весёлый свисток снова запел бы свою однонотную музыку бесповоротности, но мы не замёрзли, потому как вагон у нас не столыпинский, а всё-таки пульмановский – с горячей трубой над деревянным полом внутри и уставшими рессорами снаружи. Мы не замёрзли, дождавшись. В ту одинокую остановку один из доставляемых: Николка Тесла - электрик, перерезавший случайно неудачный провод в каком-то административном здании и ливший его света на несколько часов, а потому выданный за подрывника - слепой из-за уважаемого своего старчества, так обрадовался намеднему собственному сну о толпе на Красной площади и так поверил, что сон этот происходит где-то в недалёкой действительности, что встал посреди коммунальной нашей и бесключной хатки и заголосил: «Видно, смертен Бог наш! А то не значит ли, что он и не был Богом нашим?» - старика после такого короткого рассуждения долго и крепко били… и я не знаю, жив он теперь или нет: его после проучения сразу унесли как элемент, сеющий своё зерно смуты из нагрудного кармана ложных воззрений.
…Слов простых нет, всеобщие панихидные и мои отъявленно-ехидные слова противостоят всей привычности:
Слёзка бежит по щеке румянА.
О, ясновидец
И очевидец,
Больше здесь нет тебя!
…Долго, долго едем. А, может быть, и нет: всего два дня прошло. Память совсем отшибли. И уши, и губы и нос отшибли. Глаза только оставили: в них душу видать. Мозги ощущаю, что плещутся. Мозги совершенно не хотят думать. Подумайте! Голова до сих пор не перестаёт гудеть. Или звенеть? Звонят? Спрячься! Спрячься-же! Это по мою душеньку пришли, она у меня только и осталась: русская, негосударственная, душа. Рядом Мишка ревёт, у него лапа болит. У Миши, правда, рука, что медвежья лапа. Он ей столько мёда из разных дупел хватал, что рука у него сама собой превратилась в петушок-леденец. А недавно: мёдом поделись-ка, а мёда больше у Миши и нет и делиться ему нечем м. Вот Мише и отбивают сейчас лапу: разбивают петушка. Ой-ой, как громко ревёт медведь… охотник у нас теперь новый и больно суровый. Смену сегодня не по-человечески отрабатывает. Он позавчера смену тоже не по-человечески отработал и меня сильно помял, все мозги у меня вытекли. Позавчера слушок пополз по составу, что Тесла во-второй раз умер. Я и поплакал в первый раз и шепнул себе, что жаль его за сны его,.. шепнул, что он, видно, ясновидец… И сильно меня помяли.
…По тайге сибирской
Каторга плывёт,
Хваткой зверской, дикой
В нас вцепился год,
Год простой, великий,
Чужеродный год…
- - - - - - - {~~~}- - - - - - -
06.03.2024