Сгустился у опушки леса туман - парное молоко.
Его белёсая завеса заволочит собой легко.
Запутает «овец» заблудших, в глухую чащу заведёт.
Истошный страх вселяя в души, всю память жертвам отшибёт…
Под слоем снега притаившись, гниёт засохшая трава.
У старой ели шорох слышен, что уху различим едва.
Внезапно может показаться то уханье, то звонкий хруст,
То жуткий крик, что не раздастся в миру из человечьих уст…
В снегу застрявшая коряга, лениво ухмыляясь, ждёт,
Когда какой-то бедолага, споткнувшись, наземь упадёт.
Сломает ногу и замёрзнет там одинёшенек живьём.
Окоченеет на морозе, уснув навеки мёртвым сном…
Шныряет нечисть между сосен, между осинок и берёз,
То в чьи-то окна камень бросит, то доведёт кого до слёз,
То явится во сне кому-то, то палкой в двери постучит,
То разгуляется под утро, то диким воем закричит…
Тех, кто из города приехал - охомутает прежде всех.
Раскатится по лесу эхом её ехидный гулкий смех.
Лишь косточки в бору медвежьем найдёт лесничий по весне,
А следом - рваные одежды приметит взглядом на сосне…
Сиди-ка, друг, ты лучше дома и злую нечисть не дразни.
Произнеси молитвы слово, на помощь Бога призови.
Зажги свечу и свежий ладан, и положи в карман чеснок.
Чтобы тебя никоем разом нечистый дух застать не смог.