Однажды забыто, уже не тревожит
до боли гремуче-шипящей и дрожи.
Лежит... За года лишь слегка пожелтело
его приговором покрытое тело
и неукротимо горючей обидой.
Что было? — Был взрыв.
Безмятежность для вида.
Хрипатые всхлипы сердечных истерик
построчно стекали — бумага всё стерпит...
Ночь выдалась долгой, подушечно-мокрой.
С лучами рассвета устала и — в норку.
Покой пустоты. Присмиревшая буря
глаза не туманит и небо не хмурит.
Исписанный гневом листок ошалевший
готов хоть на небо, хоть в логово к лешим —
ему всё равно. Под ярмом откровений
желательно в пекло и вспыхнуть мгновенно.
Но так и оставлен в хранителях тайны,
носителем глупости, вспышки случайной.
Письма не случилось в конечном итоге,
на счастье...
Хвала усмирившему Богу!
............
Худ. - Мария Павлова