Сползают медленно лохмотья долгой ночи
с построек сельского жилья в кайму обочин,
в чернила лужи февраля, в садов абзацы;
глаза домов воспоминаньями слезятся.
Восход срывает с губ восторга полуслово.
Из труб дымки плывут: берёзовый, сосновый,
касаясь острых крыш холодного железа,
раздольем пустырей до самой кромки леса.
Ползёт-ползёт, шурша, дорога, словно полоз.
Фонарь с потухшей головою смысла полон.
Ведро спускаю, оглушённая затишьем,
в зрачок колодца, океан в себя вместивший.