Сижу так тихо, двинуться не смею.
Шаги за мной сумею различить.
Тихонько пискнуть не посмею...
Ба-бах! Глаза и уши, рот в миг в нить.
На улице так серо; тусклость всюду.
А ненависть захватывает моё сердце.
Тропинки сузятся, смеяться будут всуе.
Прохожие пугать начнут, сплетнЕй умельцы.
Кровавый хоровод уж ждёт меня в проходе.
Тут пьяницы, бомжи — как принято здесь «люди».
Я — жертва страха и тревоги в несвободе
От рук "отцовых" в наглом блуде.
Стекло разбитое лежит в постели старой.
Тут кто-то спал, быть может упивался долго?
И мама вернётся с работы усталой,
Рыдать станет много: нет денег для долга.
Лет через пять я не вернусь сюда обратно.
Пусть мразью буду или «псиной наглой».
Улыбка лучезарная не станет мне превратна,
А синяки сойдут и жизнь не будет вялой.
Переживу дурацкий «happy house»,
Пионы собирать начну по вечерам.
Отпустит разум злополучный хаос,
И чести стальное сердечко отдам.
Примечание:
"happy house" в данном стихотворении переводится в значении места, где для остальных всё хорошо, но на самом деле происходят страшные вещи.