Сейчас готовлю овощи тушеные на ужин,
А за окошком двор заснежен и завьюжен,
И так себе поэзия, не так ли?
Но хочется свои душевные каракули
Отправить, непременно протянуть,
Я как глухая, мне не слышно суть.
И мне не слышно, как живут в округе,
Там, за экраном, где проходят люди,
Быть может, улицей в снегу,
А может, кофе на углу
В какой-нибудь берут кофейне.
Или находят истину в портвейне.
Но и портвейн никто не пьёт,
И истины там не найдёт,
Но слышать хочется кого-то,
У сердца старая работа,
Оно стучит, я слышу... да....
Сердечная белиберда
Сказалась так, нечаянно, внезапно...
Коты и ели существуют многолапно,
Подсматривает в скважину поэт,
И продолжения на самом деле нет,
А есть лишь тяга и нужда
К кому-то, да.... К чему-то, да....
Понять нельзя, пожать плечами,
Поморщиться и улыбнуться...
Но за словами, за словами
Желающие жить скребутся.
Таинственны и непонятны.
Стучатся в суть. Скребутся в дверь.
Советским дедморозом ватным
Мозг лечит раны от потерь.
Стеснительно писать "потери",
Обычно это о войне,
Тут вроде "норм", я не о деле,
О странном чём-то. Об окне.
Об ужине. О тяге, сути,
Вон кошка лапой тормошит.
"С приветом" я, не обессудьте...
Но как-то надо, братцы, жить....