После периода обучения наступили годы странствий. Гейне посетил все известные курорты Северного моря, Англии и Италии; жил попеременно в Гамбурге, Люнебурге, Мюнхене и Берлине.
Первое издание «Книги Песен» Гейне вышло в 1827 году и было встречено всеобщим одобрением, ворвавшись в закисшее немецкое общество подобно освежающему урагану. Простым, естественным языком Гейне воспевал в этой книге любовь с ее страданиями и радостями, восторгался «чудесным маем» и бледным осенним месяцем, сероватым берегом моря и залитой солнцем горной вершиной, переплетая свои вздохи с иронией и шуткой. Самые ожесточенные критики тогдашней поры не могли не признать великих надежд, которые возлагались всеми на молодого поэта. Песни Гейне звучали свежестью и простотой народной традиции. Однако совершенно различных по смыслу переводов, например, популярного стихотворения «Vergiftet sind meine Lieder», известно, порядка десяти: М. Михайлова, Л. Мея, Н. Добролюбова, А. Майкова, А. Григорьева и других.
Отравлены все мои песни;
И может ли иначе быть?
Ведь ты постаралась мне ядом
Цветущую жизнь отравить.
Отравлены все мои песни;
И может ли иначе быть?
Здесь, в сердце, ношу много змей я
И должен тебя в нем носить.
(Перевод Попова В.А.)
Полны мои песни
И жолчи и зла...
Не ты ли отравы
Мне в жизнь налила?
Полны мои песни
И жолчи и зла...
Не ты ли мне сердце
Змеей обвила?
(Перевод Михайлова М.Л.)
Отравой полны мои песни —
И может ли иначе быть?
Ты, милая, гибельным ядом
Умела мне жизнь отравить.
Отравой полны мои песни —
И может ли иначе быть?
Не мало змей в сердце ношу я,
И должен тебя в нем носить.
(Перевод Льва Мея)
Те, кто читал Гейне внимательно, да кто при этом хотя бы немного знает немецкий язык, тот припомнит, что борьба между искренней грустью и натянутым смехом, переходящим в сарказм, не только составляет колорит его произведений, делается предметом поэтической обработки и, если хотите, "отравляет" романтическое песенное настроение.
Перевод Аполлона Александровича Григорьева, на мой взгляд в наибольшей степени приблизившегося к поэзии Гейне (который впервые опубликован в журнале «Русское слово», 1859, № 5, под общим заголовком «Из Гейне»), выглядит так:
Ядовиты мои песни,
Но виной тому не я,
Это ты влила мне яду
В светлый кубок бытия.
Ядовиты мои песни,
Но виной тому не я:
Много змей ношу я в сердце, —
И тебя, любовь моя.
Позиция Аполлона Григорьева по отношению к Гейне отличалась свойственной обоим оригинальностью: Гейне — «единственный комик между немцами, никогда не могшими подняться до комического взгляда на самих себя» — утверждал такой же ироничный Аполлон Григорьев. При этом главное в поэзии Гейне не политическая, а интимная лирика с определенной долей шутовской иронии. В переводах Гейне Григорьев стремится избежать как излишнего трагизма, свойственного вообще немецкой поэзии, так и интонаций сентиментального умиления, внося в эти переводы скорбно-ироническое разоблачение романтических иллюзий Гейне.
Повторимся, читающая публика любит Гейне, но положительно не знает его.
Сначала Гейне по велению времени всецело отдался модному романтическому направлению. Но скоро он сталь замечать, что некоторые, наиболее банальные, стороны романтизма противоречат его яркой индивидуальности. Будучи человеком либеральных взглядов и свободомыслящим, он только до известного времени, вдохновлялся поэтической стороной католицизма и средневекового рыцарства, и вскоре освободился от рыцарского и католического идеалов, в которых по определению уже таилось зерно политической реакции. При этом, Гейне как человеку современному, казалось недостаточным поэтизировать прошедшее, он стремился всеми средствами романтизма поэтизировать настоящее, а если получится, то и будущее.