Я не умею, Господи, прости,
лежать в твоей израненной горсти,
нести тебя, как жизнь на коромысле,
не расплескав ни капли по пути,
я ничего в любви твоей не смыслю.
Я говорю, лишь потому что нем,
я не умею, Господи, я не-
любовь свою всецело ощущаю
под сердцем, на обратной стороне
твоей ладони и в себе нищаю.
Я не умею, Господи, прости,
внутри себя и над собой расти,
но я расту, то сорно, то бесплодно,
я полный, я несломленный тростник,
пронзающий небесные полотна.
Я только тень кого-то, только часть,
но я умею плакать и звучать,
прощать и тьмы касаться, не темнея,
рубить мосты и строки сгоряча,
и больше ничего я не умею.
Я не умею, Господи, сама,
но ты своей горсти не разжимай,
покуда в ней ещё я трепыхаюсь,
как мотылёк, как маятник, как май,
одно его запретное дыханье.