Он горел, он нескромен и скромен,
Создавая для нерва момент.
Сколь один он был - столь и огромен
Непокорности постамент.
Выворачивал нотами души,
Чтобы штопать их словом живым,
А свою не щадил, заполнял ею уши
Сквозь глухой и удушливый
невежества дым.
Клочья лжи, припудренной лоском
Прячась злобно шипели во след.
Без расшаркиваний и политессов
Бил наотмашь их жёсткий куплет.
То пронзительный взрыв с хрипотцою,
То чарующий дивный напев.
Он связал нас неведомой тайной,
Доконца рассказать неуспев.
Он горел, словно вплавился в мысли,
Это то - что нельзя отобрать!
Ну?!! Берите гитары!!! Что скисли?!!!
Градский ЖИВ! Градский будет звучать!