.
.
.
лютует вновь февраль вонзаясь в сердце сотней ледяных осколков
всё глубже погружая горестную память в бездну неизбывной боли…
закрыв глаза свой продолжаю разговор с тобой я <втихомолку>
о том что было с нами – то ли размышляя то ли вспоминая то ли…
…а помнишь в беззаботном детстве как на том большом велосипеде
который напрокат за полкило конфет дал незнакомый мне мальчишка
учил кататься… <громкий плач тогда мой сильно напугал соседей>
[за руль авто́ без страха позже села тем благодаря набитым шишкам];
…а помнишь как на ’скорой ’ увезли меня в районную больницу
и там один всего процент из ста давали что в живых останусь
а ты добился <чудом> чтоб леченьем занялись врачи в столице
[благодаря настырности твоей пока живу с надеждой встретить старость];
…а помнишь как на море в шторм сбежала с тем матросиком курносым
ты день и ночь с ума сходил боясь что ’новоявленный жених’ обманет…
как ты был прав… потом в твою ’жилетку ’ месяц проливала слёзы
[в итоге уничтожив сразу все страницы в неудавшемся романе];
…а знаешь… только повзрослев смогла понять свою неправость/дурость:
к чему до хрипоты те споры, те обиды, ночью и́з дому побеги?
что доказать хотела я тебе, за мудрость выдавая глупость?..
[о юная горячность мнящая что знает всё ’от альфы до омеги’!]
…а хочешь расскажу, живу как с той перекроившей жизнь всю, ночи
скучаю как по добрым любящим глазам и тёплой сдержанной улыбке
по мудрости твоей, уменью понимать без слов… а впрочем…
ты видишь/знаешь как мне плохо без твоей поддержки в этом мире зыбком…
в ответ услышу лишь кладбищенских деревьев стон <а может…выдох>;
о тщетности и тленности земного бытия напомнит мне с прискорбьем
гвозди́к кровавое пятно на снегом убранных могильных плитах
и снова непривычно обожжёт нагую руку холодом надгробье;
росой горячей на могилу горестно продолжат слёзы капать…
того, случилось что – увы не изменить… но впереди – я верю будет встреча…
до тех пор в памяти продлится жизнь твоя, любимый папа
с небес теперь взираешь на тоскующую дочь…
покойся с миром вечно…