Я помню первый день, когда мы с дедом приехали в село «А» к д. Ване, чтобы оценить наш будущий участок (вместо участка на Южном).
Идя с остановки автобуса, по глиняной дороге вдоль прудов, мы осторожно обходили стаи гусей, которые грозно шипели на нас. Чуть дальше, там где сейчас стоит заброшенный дом «Л», лежала похрюкивая свинья с десятком поросят, которые сосали ее молоко, расталкивая друг друга.
Вокруг буйствовала зелень и Жизнь…
Звенели слепни и зной в сухой траве с кузнечиками.
На среднем пруду мы завернули на узкий деревянный мостик, который вдавался метра на три в глубину пруда, слегка возвышаясь над частоколом хвощей, растущих из воды. А пройдя чуть дальше, справа у дороги… Мы пришли к дому д. Вани.
Встретились радостно! Расцеловались, перекусили и пошли втроем в тайгу.
Я помню этот мой первый поход за шишками.
Д. Ваня был силен, забирался на самые макушки кедров и сбивал смолянистые недозрелые шишки длинным крючком из заранее срубленной ветки черемухи. А мы с дедом собирали упавшие шишки внизу в высокой, небрежно утоптанной нами траве. Помню, как одна сбитая шишка ударилась о мою спину, и помню звук барабана от этого удара.
Помню невероятный аромат от молодых шишек, сваренных д. Ваней с травой в старой кастрюле и остывающих на летней земле.
Чуть позже мы устроили посиделки на веранде с бутылочкой д. Ваниной самогонки (исключительно на лучших сортах пшеницы) когда дед, приняв на грудь, гордо рассказывал про нашу «великую династию», занявшую почетное место на стендах в музее Коксохимзавода…
И, конечно, я помню слова хмельного и добродушно улыбающегося д. Вани, который «почти ежедневно пытался попасть в этот достопримечательный музей»: «Володя, был там на днях… - НАРОДУ!!!».
Помню наш будущий двор, заросший травой - мне по грудь, где пробираясь с бамбуковой удочкой, взятой под крыльцом у д.Вани, я шел к самому верхнему пруду, стараясь обойти развалившиеся кусты картошки.
Помню натоптанный берег и непрерывные поклевки верхоплавок и, конечно, невероятную красоту глади пруда, где в отражении воды верхушки елей оградой прочертили ряд, где Богу хорошо…
И помню дерево гнилых оград, плетенных кем-то от коров,
И солнечный летний день, длящийся бесконечно.
Как хорошо там было.
Как хорошо, что я помню и храню сейчас
Вечности слепок.