В соседстве дальнем жили средь ветвей,
В быстрине дней кипящего потока,
Хвастливая, но умная сорока
Да умник малый – вдовый воробей.
К гнезду трещотку вывел интерес.
– Ах, милый друже, чем бы поживиться?
– Водить хлеб-соль, приязни зародиться,
Наверное, послание с небес, –
Скумекал вслух хохлатый ирокез.
– Я думаю, что поболтать – не грех.
К тебе, боец, пришла на вечеринку, –
И, заведя бестактную пластинку,
Плела печаль от жизненных прорех.
Сень скромную глазами обойдя,
Заметив, что добряк развесил уши,
И с пользой, проверяя час досужий,
Гоняла мысли тихо без стыда:
– Не знатная лачуга … не блестит,
А я привыкла в зеркало смотреться.
На чём растрачу артистизм кокетства?!
Да что уж – разыгрался аппетит.
– Сосед! К себе домой не приглашу.
Увидимся мы на мосту сорочьем.
Ко дню влюблённых встречу приурочим,
Где прошлое я вмиг разворошу.
Ей приглянулся воробьиный корм:
Задаром проглотив партнёра ужин,
И ничего, что был кусок откушен,
Порх за порог: – Привет и будь здоров!
«Болтун речист, да на руку не чист», –
По праву так в народе говорится.
И не успеешь ты душой открыться,
Как за спиной гремит сорочий свист.
Так, пригласив кликушу чай отпить,
Будь бдительней от стрекотни знакомой:
Остаться без стряпни – урок весомый,
Ведь нечем червячка то заморить.
. . .
Какой же вывод сделал бы Эзоп?
Что хитрость – это нравственный холоп.
Пусть будет уйма вывертов в уме,
В кругу друзей – порядочность в цене.