Кроткая, опущены ресницы.
А под ними роковая топь.
Хлябь, а сердце бешено стучится,
Словно заколачивают гроб.
Не тревожат звонче и бойчее.
Не волнует медь, не режет синь.
Упущу, ничуть не пожалею.
Тихий омут белый свет застил.
Рассыпную цветь помял с избытком.
Утиц бил, порою бил сорок.
Ни одним я не хмелел напитком,
А с простой росы стоять не смог.
Пригублю и становлюсь глупее.
Отхлебну и не могу дышать.
Сам приметил, вроде как острее
Стал любовь и похоть различать.
Тем пропал. Пропал ни за полушку.
Напиваясь браги до слезы,
Уже мертвым опрокину кружку
И плетусь на колдовскую зыбь.
Кроткая... Опущены ресницы...
Боль моя. И пагубная хворь,
Я невольно с прошлым распростился,
Наповал сражен плакун-травой.
В прокаженную души обитель,
Под ухмылки грешниц и смешки,
Тропари послушать над убитым
На поминки ангелы сошли.
А отпев, укутанного тиной
Проводили в роковую топь
Под венец с безвылазной трясиной,
Раз бедняга все равно утоп.