Я в деревню к деду приехал

 
Я в деревню к деду приехал —
Там минуло детство мое.
Дед на старость решил переехать,
Продал дом, оставив старьё.
 
«Еду в город, — твердил он, вздыхая.
— Старый стал, не по силам снега.
Не могу дойти до сарая —
Подводить меня стала нога.
 
Там квартира — тепло и уютно.
И больница. А что с нас возьмёшь?
Да и здесь стало вовсе безлюдно,
Поразъехалась вся молодёжь.
 
Нелегко будет мне, — продолжал он. —
Как привыкнуть? Я жизнь здесь прожил.
Только скоро обратно, пожалуй,
Привезут вон до рОдных могил».
 
«Дед, послушай, брось эти шутки.
Ты мне вот что лучше открой:
А все вещи, где все те штуки,
Что мы в детстве играли с тобой?
 
Например, подскажи мне, где счёты?
Обещал: повзрослею — отдашь.
Ты ж не делаешь ими расчётов,
Если только, конечно, массаж…
 
А машинку печатаную помнишь?
На которой ты мне разрешал,
Чтобы я с восхищением и дрожью
Сам по клавишам пальцем стучал?
 
Ну а где граммофон? Где пластинки?
Где те песни, что я так любил
У тебя на коленях в обнимку
Слушать — я ничего не забыл.
 
Дед, тебе это сложно представить,
Но дороже этих вещей
У меня ничего не осталось,
Понимаешь меня? Вообще.
 
Нет, конечно, я многое нажил.
Но, поверь, они все мне нужны.
Я не ради слова “винтажнo”
Пролетел сюда полстраны».
 
Дед смотрел, как-то не понимая,
Что хочу я, зачем прилетел.
Вдруг сказал: «Вон там кладовая.
Фильмоскоп в ней ещё уцелел.
 
А пластики я отдал все Нинке.
Той соседке, помнишь ее?
Она прошлым летом на рынке
Поменяла их на белье.
 
Где-то месяц назад здесь проездом
Принимали металлолом —
И я отдал перед отъездом
И машинку, и граммофон».
 
Я присел, словно пулей сражённый:
«Что же ты меня не подождал?
— Голос тихим стал, опустошенным
— Я купил бы, ты б только сказал…».
 
Стоя рядом с проектором пыльным,
Я кричал ему из кладовой:
«Дед, смотри! Я нашёл диафильмы,
Что мы в детстве смотрели с тобой!».
 
Позабыв о боли и грусти,
С содроганием сердца в груди,
Я к нему приставал: «Ну запустим?
Прямо здесь — и часок посидим».
 
Только дед был суровый и мрачный.
А потом вдруг тихо спросил:
«Неужели они столько значат,
Что проехал сюда пол-России?
 
Если так, то тебе я признаюсь.
Старый шкаф, что стоит прямо тут,
Я с собой его взять не решаюсь —
Неудобно, боюсь — засмеют.
 
Посмотри на все эти тряпки:
Половину б с собою не брал.
Только шкаф, который для бабки,
Я своими руками собрал.
 
Но куда его в новой квартире?
Да и мать твоя будет ругать.
Они мне уже новый купили,
А старьё наказали не брать».
 
И кричал я грузчикам грозно,
Я ему Холодильник куплю —
Грузим шкаф, повторяю Серьезно!
Возражений не потерплю!»
 
И тащили мы шкаф тот квартетом,
И хрустели спины у нас.
Я глядел украдкой на деда
И на блеск его радостных глаз.
 
А потом мы присели с ним рядом,
Как положено — на посошок.
Он обвел все, прощаясь, взглядом
И сказал мне: «Спасибо, внучок.
 
И прости. Я теперь понимаю:
Память — есть ли что в жизни важней?!
Счёты помнишь — а они у сарая.
Ты возьми, вспоминай обо мне»…
 
Нет ни деда давно уж, ни дома.
Столько лет минуло с тех дней.
А те счёты висят, как икона,
На стене у кровати моей.
 
А в часы, когда нужно быть сильным,
Когда где-то рядом надлом,
Я включаю те диафильмы,
Что мы с дедом смотрели вдвоём.
 
И становится сразу мне легче,
Забываю я обо всем,
И сижу, словно в детстве у печки,
Обнимаясь с дедом вдвоём.