Под крылом на обочине у февраля
Разбросаю синичкам все крошки.
Мне бы тюлькой с руки накормить журавля,
Мне бы жить грациозней и проще.
Ах, забыла, ещё бы бревенчатый дом,
Где скребутся за печкою мыши,
На комоде — отцовский кисет с табаком,
Патефон, пара сморщенных книжек.
На душе так тепло, что из глаз потечёт,
Пахнет детством и хлебной опарой,
Луч садится, как царь, отдохнуть на плечо,
Что-то шепчет вода в самоваре.
В сердце — праздник, и стаи пугливых синиц
В лужах пьют заплутавшее солнце.
И у счастья совсем не осталось границ,
Через край февраля так и льется.
И льётся. И льётся...