Море. Орущая пена
из тысячи пузырей,
серая, словно пепла
щедро вальнули ей,
беснуется, бьётся в скалы
пена с пеной у рта,
камня на камне как бы
не оставляя. Та
суть ещё, та стихия.
Только не ей опять
выдумаю стихи я.
Этой — их не понять.
С этой всё очень худо.
Разве на берег мой
чудо какое хрупко
вынырнет из такой?
Да никогда. Не может
в мире такого быть,
слишком не тем тревожит
тьма её дутых быдл.
Пена, орущая пена
пенится горячо!
А ведь когда-то пела,
и говорят ещё
как! Вероятно, краше
пела. А как по мне
пела она и раньше
так — на своей волне.
Не от того ли в бурях
этот с понтами Понт
не отразится в буквах,
чтоб не сходить с полотн?
Через его проливы
пену всего скорей
не унесут порывы
в море иных морей.
В их безо всякой пены
тихой каракульче
скоро созреют перлы,
коим и быть в парче.