Ромео:
Мне снился сон.
Меркуцио:
Мне тоже снился сон.
Ромео:
О чем?
Меркуцио:
О том, что фантазеры врут.
Ромео:
Пока те дремлют видя правды сны.
Меркуцио:
А, ну тогда с тобой встречалась Маб
и королева, акушерка фей.
Не больше чем темнеющий агат
не перстне у больного старика.
И танцем атомов рисована она
над дырками ноздрей храпящих нас.
Повозки спицы из паучьих ног
прядильщиков, кузнечика крыла.
Ее следы как паутина снов,
а воротник из лунных берегов.
Ей хлыст – сверчок, а пленка кости – плеть,
ее извозчик – видимый комар,
но не крупней, чем горло червяка
булавкой уколовшего кого...
А колесница как лесной орех,
пустой лесной орех, да так всего
я не припомню, впрочем, фиг ее.
Летит она за ночью, ночью, ночь,
через влюбленный мозг, и те, короч...
мечтают о любви, любить не прочь.
Придворным адвокатам – гонорар.
А дамским думам снится поцелуй.
В который злая Маб плюет волдырь,
чтоб слишком сладко не смогли дышать.
А иногда галопом мчится конь
и снится людям новенький костюм.
А иногда и поросенка хвост
щекочет спящего козла за нос.
И снится ему новый бенефис.
Представь, под ней сломает клюв солдат,
а он тогда воюет хоть куда,
проломы и испанские клинки
пять саженей, и вскоре в глубине
как барабанный гром и дробь на дне
ушной ракушки, он уже не спит
и вздрагивая в зареве молитв...
И снова спит. Такая эта Маб.
Ласкает гривы лошадей в ночи,
и «запекает» эльфов в волосах,
из грязных локонов сулящих бед,
когда лежат служанки на спине
их учит понемногу потерпеть,
и наставляя на манер манер,
она...
Ромео:
Заткнись, Меркуцио, уймись!
Ты что такое говоришь?.. А? А?