а я напрасно пел песни на красный свет,
у линии верхнего пролома
петля невозврата затягивала следы,
сюжет – это длина ног,
и только - только пришли слушать те,
кто слушать меня не хотел,
остановились стрелки в песочных часах
без четверти как меня не стало…
и уже не помню свой первый вдох,
ночь была,
или день похорон
до летального исхода не дошёл,
но до летального испуга добрался,
спустилась ли зубная боль
на ступеньку глубже поверхности обмелевших луж,
прицеп ли странностей набрал скорость успеть,
кто поодаль видит моими глазами,
с ним нашёл общее сухое
близко к помешательству замочить…
а меня признали последние силы
искусно в шёпоте аргумента,
а когда я родился,
все знали, – чуть позже умру,
а когда сам узнал, доверием к ним проникся,
образовал приход с букетом бритв…
из меня вышла бы неплохая тень,
на ней белая ткань серого дождя
зябко кутает аудит уладить до расположения,
и меня вызывал питон речного крематория
погореть рядом с местом,
в котором нет места,
учил летать без крыльев осторожно,
не разбиваясь о небо…
не судить никого, когда хочется спать,
пусть роса тянет траву на пожизненный срок условно,
так на глухого астматика действует тополиный слух,
так пылится в реке вода,
где сухие рыбы размываются нехорошей мутью,
так я спою мёртвым о том, как живу,
а они мне споют обо мне, когда встретят.