Был скользким путь, что делать – гололёд,
я осторожно шла, шаги считая,
и думала: идущий, всё ж, дойдёт,
упущенное время наверстает.
О том, что мне открылось – промолчу.
Мне ясно лишь одно – разверзлась бездна,
но говорить об этом бесполезно,
и для меня всё это чересчур.
Сам по себе так страшен человек,
Он – яма тёмная, нечистая, он – скверна.
И если б знать, что это так наверно,
то можно замолчать на вечный век.
Как хорошо, что память коротка,
что воробьи кричат в еловой кроне,
и страшное в привычном шуме тонет.
И ручку детскую твою моя рука
с тревожной нежностью сжимает. Утро гонит
вперёд, и розовеют облака…