ВХОД В ИЕРУСАЛИМ.
Один лишь ослик только знал:
На нём Кто кротко восседал.
...
Стояли разные по чину:
С своею дочкой кто,
Кто с сыном.
С своим соседом, а кто с другом,
С ветвями,
Кто с водой сосудом.
Смотрели и шептались все...
Молчал и кто, а кто свистел.
Перерастало в громкий гул!..
Тащил кто камень, а кто стул,
Чтоб на него ногою встать,
Возвысившись
над всеми...
Ждать,
Когда к ним будет Приближаться
О Ком, уж ходит:
Ох, молва!
Ну как с молвою не считаться?
И как молве сопротивляться?
Вокруг слова, слова, слова...
*******
Шёл ослик медленно дорогой,
Бросали ветви перед ним.
Своею мордой был он кроткий,
Вилял хвостом, жевал всё робко,-
На нём ведь восседал сам,- Сын!..
Раздался гул:
Осанна в вышних!
"Благословен!
Грядый!
Отцу!.."
Необъяснимое вдруг вышло:
Мальчишка соскользнул вдруг с вишни
И подбежал быстрей к ослу.
Осла коснулася ручонка,
Смотрели вверх мальца глаза,
Сидящий взял к Себе ребёнка,
Раздался смех, довольный, звонкий,
А у осла текла слеза.
Кричали все: "Осанна в Вышних!
Благословен.., Грядый.., Отцу!..
Но ослик этого не слышал.
Он стал смиреннее и
тише, -
Ведь шли они вперёд к Концу...