Тихо было и солнечно. Море лишь слегка покачивало голубовато-зелёной спиной и лишь, потревоженное, недовольно шипело и пенилось у бортов идущего корабля.
На мостике стоял капитан. Это был уже очень немолодой человек, высокого роста, сухопарый, с белоснежной шевелюрой волнистых волос. В лёгкой сутуловатости и опущенных плечах угадывались долгие годы не безоблачной жизни. На смуглом, загорелом лице, под седыми, растрёпанными бровями, неожиданным контрастом выделялись, ярко-голубые, детской ясности глаза. Как он сам иногда шутил – от моря!
Эти, необыкновенные для старого человека глаза, сейчас внимательно смотрели на расстилающуюся, гладкую равнину моря. И светилась в них такая печаль, такая грусть на грани боли, что старый Ворон, вперевалку важно разгуливающий по палубе, перелетел на плечо хозяина и тревожно заглянул своими чёрными бусинками в эти глаза.
Он тоже был стар, этот Ворон. Не просто ворона мужского рода, а именно Ворон. Крупная, иссиня-чёрная птица, с приличным размахом крыльев. Ворон! Много лет он жил неразлучно с хозяином. Так сложилась жизнь, что в старости капитан дальнего плавания остался одинок. Ждать на берегу его уже было некому. И оставить Ворона тоже было не с кем. Да и особого желания не было. По этой причине Ворон считался законным членом экипажа с полным довольствием. Тоже был по-своему бывалым мореплавателем. И был он, если и не мудрой, то очень умной птицей. Знал на корабле всех, и охотно общался со всеми членами экипажа. Но, фамильярности по отношению к себе не допускал. У него было только два близких друга – вот этот самый высокий, седой старик, с детскими голубыми глазами и маленькая Звёздочка, которая каждый вечер, как только начинало темнеть, появлялась над горизонтом.
Они были знакомы давно. Куда бы ни шёл корабль, Звёздочка всегда выходила на небо в том же месте, весело подмигивала, поднимаясь всё выше и выше. И там, совсем уже высоко, начинала тихонько звенеть, словно маленький колокольчик смеха. Это была совсем маленькая звёздочка. Но, старый Ворон никогда не терял её в ночном столпотворении звёзд. Он сидел, устроившись где-нибудь потеплее и поуютнее, и общался со своей далёкой подружкой, всё выше и выше задирая чёрный клюв за небесной путешественницей. В сущности, они были в какой-то мере коллегами, этот старый черномазый моряк и далёкая, плывущая по небу Звёздочка. К рассвету она бледнела, переставала звенеть и мерцать, и исчезала, уходила спать. Большие, яркие звёзды ещё вовсю светили и толкались по небу, но они были ему безразличны. Они были чужие и холодные. Он тоже засыпал, нахохлившись, и засунув клюв под крыло.
В пасмурную погоду, когда небо было закрыто облаками, Ворон скучал, терял аппетит, становился раздражительным, даже склочным, ссорился с членами экипажа, без жалости гонял надоедливых, вечно орущих чаек, или молча сидел в каюте, а иногда и на плече хозяина, если позволяла обстановка, почесывая ему клювом за ухом и в волосах. Они прекрасно понимали друг друга и без слов. Но, видя эту воронью печаль, хозяин начинал разговаривать с ним, рассказывать, что-то смешное, или просто делиться своими мыслями и планами.
Так было и в этот день. С утра лёгкая облачность закрыла небо, к обеду с запада поднялся туман и пополз по всему обозримому горизонту. Значит звёзд сегодня ночью не будет. Ворон молча сидел на плече капитана. А тот, видя грустного друга, стал делиться своими планами на будущее. Впрочем, чем делиться? Все планы разбивались, как волны о скалы. Это было их последнее плавание. Со старостью трудно спорить. Вся жизнь этого старика прошла на море. Ничего другого он и не имел, и не умел. Жена давно умерла. Детей Бог не дал. Что ему делать на суше? Сидеть в кресле-качалке, проедать пенсию в ожидании конца? Не податься ли в сторожа, где-то на пирсе? Всё же у моря… Корабль отсчитывал свои узлы и мили, волны тихо и маслянисто покачивались. Даже крикливых чаек видно не было. Они далеко от земли не улетают. Только какой-то ненормальный буревестник молча всё парил за кормой, растопырив огромные крылья, как будто прицепившись за корабль. Вот такой выдался тихий и печально-напряжённый день какие иногда выпадают на долю живущих, перед затяжным ненастьем.
Прошло несколько дней непогоды со штормом и всякими мелкими мокрыми неприятностями, которые Ворон благополучно пересидел в каюте. В первый же ясный вечер он, уютно устроившись на своём месте, ждал свою подружку. Она почему-то появилась позже обычного. И светила тускло, не мерцая, как будто тоже грустила. Свет её еле пробивался на фоне ярких и бесцеремонных светил неба. Ворон встревоженно следил за своей Звёздочкой. Она ушла, не дожидаясь утра. И с каждой ночью путь её становился всё короче, а свет всё слабее. Стих, совсем умолк, серебряный колокольчик её смеха. И однажды вечером Ворон так и не дождался её. Она ушла совсем. И он понял, что случилось что-то страшное и неизбежное. Он никогда больше не увидит свою Звёздочку!
Капитан тоже частенько стоял на палубе перед сном, вздыхал, дымил своей сигаретой, смотрел на море, на звёзды… Он заметил и понял беду своего друга.
- Что, брат, полундра? Ничего не поделаешь! Всё когда-нибудь кончается. Когда-то не станет этого корабля. Уйдём в землю, или в море и мы. Как кому повезёт. Появятся другие люди, корабли и птицы. Всё меняется в этом мире. Даже звёзды, и они не вечны, и они иногда гаснут. Только две вещи на земле практически бессмертны: верная дружба и чистая любовь. За это и помереть не грех. Похоже, гаснет твоя подружка. Вернее, она уже давно погасла. Очень долго доходит до земли свет звезды. Она там давно уже погасла, а здесь ещё светит. Так же и с людьми, брат: одни просто живут, едят, спят, чем-то занимаются и умирают, уходят в землю, а другие, как звёзды, живут – светят, и после смерти ещё долго продолжают светить!
Прошло ещё несколько дней и тревожных ночей. Вокруг корабля снова закружились, завопили истошными голосами жадные, крикливые чайки – приближался порт назначения. Последний порт назначения в жизни двух, списанных на землю моряков. Ворон скучал, раздражался, плохо ел, часто вечерами сидел на плече старика, нахохлившись и опустив крылья. Старик молча вздыхал, и всё швырял в море окурки. А оно раздражённо шипело, разбиваясь о борт корабля. Оба молчали.
«Где она там моя, совсем маленькая, угасшая Звёздочка?» - думал Ворон – «Может она ещё жива, только очень устала? Звёзды ведь очень долго живут. И всё время должны светить. Может ей просто нужно немного тепла, чтобы снова вспыхнуло, загорелось её маленькое звёздное сердечко? Кто поможет ей там, в этой ледяной прорве, переполненной яркими, гордыми и равнодушными светилами?
И в один из таких вечеров он принял то самое, единственное для него, правильное, но совершенно безумное решение. Ворон заметно оживился, стал усиленно питаться, как бы набираясь сил, перестал обращать внимание на чаек. Вообще никого не замечал вокруг, кроме старого капитана. Он собирался в далёкий, возможно последний для него путь. Он твёрдо это решил. И только многолетняя привязанность к старому другу разрывала его воронье сердце пополам. Он думал, что списанный по возрасту на сушу капитан, в такой беде потеряет так же и последнего в его жизни друга. И от этого становилось ещё больнее и тревожней. Трудный это был выбор. Но он его уже сделал. Правильный ли?
Он толкался под ногами капитана, каркал, садился ему на плечо, усердно почёсывая клювом седую шевелюру старика, ни на шаг не отходил от него, как бы прося прощения. А тот давно уже всё и так понял. Ведь они много лет жили рядом, не разлучаясь.
- Что, приятель, всё-таки решился наведать свою подружку? – сказал он Ворону в ту, последнюю, бессонную для обоих ночь.
– Ну что же, смелое, мужское решение. Да осилишь ли? Впрочем, обо мне не думай, не жалей. Не один я на земле – вокруг живые люди. И приятелей, и просто добрых знакомых у меня не мало. Пристроюсь кем-то в порту, рядом с морем. Буду часто вспоминать тебя, глядя в ночное небо. А ты, если не хватит сил, возвращайся. Я буду ждать тебя, лихое черномазище моё. Ни о чём не жалей. Если надо, можно и нужно за друга и жизнь отдать. Это правильно. Ты прав. Лети. А сейчас спать! Тебе понадобятся все твои силы, много сил. И дай Бог, чтобы хватило их.
На рассвете, с первыми лучам солнца, капитан с Вороном вышли на палубу. Птица сидела не на плече, как обычно, а на руке старика. Он поднял руку над головой, Ворон легко взмахнул крыльями, Капитан, поднял к небу вытянутую руку, на которой сидела птица. Ворон, легко взмахнув крыльями и взлетел. Прощаясь, сделал несколько кругов над кораблём, и полетел на запад, туда, где в ту, последнюю ночь, совсем слабенько, но ещё пробивался свет его умирающей Звезды.
Дни сменяли ночи, а он всё летел, размеренно, ровно, экономя силы, махая крыльями. Исчезла куда-то Земля, на одном из океанов которой шёл пароход со старым капитаном на мостике. Исчезло понятие времени. Леденящий холод пронизывал всё его, уже не земное существо. Он давно уже не чувствовал ни жажды, ни голода. Он знал, что совсем уже близок его конец, что каждый взмах его крыльев может стать последним. Иногда появлялась мысль: может вернуться? Может ещё хватит на это сил? Не станет ли его смерть совсем напрасной? Но, он снова вспоминал тот, последний, едва видный вороньему зоркому взгляду, гаснущий свет своей Звёздочки, и гнал от себя эти, ослабляющие его волю, мысли. Пусть взмахи его больших крыльев становились всё реже и слабее, но он продолжал лететь среди этих малых и огромных, разных, и близких, и очень далёких, равнодушных и совсем не нужных ему звёзд.
Он летел. Он знал, куда нужно. Сердце подсказывало ему нужное направление, как будто совсем тоненькая, невидимая ниточка связывала это сердце с уже остывшей и возможно уже мертвой его Звездой. Он всё тянулся и тянулся, уже почти мёртвый, по этой тоненькой ниточке. И однажды, наконец-то, увидел её, такую маленькую, серую пылинку в хаосе огромной вселенной. Он сразу узнал её. Он узнал бы её среди бессчетного количества таких же погасших пылинок космоса. Потому что это была она, его Звёздочка! Сердце больно сжалось, почти остановилось – она действительно уже не светилась. Погасла. Собрав силы в последний рывок, он подлетел к ней, и уже буквально в последнем усилии, размахнув во всю ширину свои большие, уставшие крылья, словно обняв её, рухнул, накрыл её, прижавшись к ней всем телом. Она была ещё теплая, живая! Просто иссякли силы в сердечке маленькой звезды. Оно остывало. Звезда умирала. И никого не было рядом, чтобы помочь. Часто в жизни так и бывает: большие и яркие светила не замечают разную мелочь у себя под ногами! Кому-то не хватит самой маленькой капли тепла, и он погибает.
Ворон лежал, накрыв её крыльями, и сам уже остывая. «Неужто всё зря» - мелькнуло в меркнувшем сознании птицы. И тогда, собрав всё тепло своего умирающего тела в ещё горячий комочек сердца, он вздрогнул, весь напрягся и выстрелил его острым пером в остывающую плоть звезды. Отдал ей всё своё последнее тепло, весь остаток своей жизни. И это была та самая капля тепла, которая так нужна была ей сейчас! Медленно согреваясь, она вдруг вспыхнула, засветилась, замерцала его маленькая Звёздочка! Она снова засветилась. Но он этого уже не увидел.
А где-то далеко, совсем на краю вселенной, на голубом шарике Земли, поздним-поздним вечером, стоял у моря старый капитан. Волны слегка плескались о причал, яркая дорожка лунного света разделяла весь водный мир на две половины. Необычная для большого порта тишина, уже прочно опустилась на засыпающую землю. Он курил свою сигарету и смотрел из-под лохматых бровей такими странными, по-детски яркими голубыми глазами на море, на качающуюся, как идущий по морю корабль, тёмную тень соседнего острова, на чёрную прорву неба, переливающуюся бриллиантами мерцающих звёзд. И вдруг он увидел, узнал среди всей этой мерцающей темноты её, вдруг яркой иглой неожиданно вспыхнувшую маленькую Звёздочку, подружку своего, сгинувшего в небе Ворона. Он увидел и узнал её. По сердцу прокатилась волна доброго тепла. Подумал: «Доплыл-таки старый бродяга до своей звезды! Не зря рисковал. Ишь как вспыхнула! Да и много ли нужно было тепла для такой крошки! Всё, ждать больше не нужно. Вот он, старый мой друг Ворон, горит, светит вместе со своей Звёздочкой. И долго ещё будет светить. Они теперь едины. Так ведь и с людьми: одни просто живут и умирают, а другие и после смерти долго светят. И как же часто нам, малым и слабым, не хватает этой капельки тепла, чтобы светить! Хоть много вокруг больших и ярких звёзд, да поделиться теплом не догадаются. А ты, старый моряк, повидавший почти весь мир, ты-то, кто? Ты коптишь, или светишь? Как это понять? Если свет твой виден только из далека?»
15. 02. 2024 г.