Достоевский исследует в своём творчестве тёмную сторону человеческой души, сатанинскую.
Светлых, так называемых положительных героев у него очень мало и все они какие-то бесцветные, безликие, ибо сам автор плохо знаком с этой стороной человеческой натуры и не очень ясно представлял себе каким образом их следует изображать.
Навскидку я могу назвать для примера - товарища Раскольникова по университету Разумихина, с очень большой натяжкой следователя Порфирия Петровича (который по сути является Зеркалом совести Родиона Романовича, в которое он заставляет смотреться Родю), мать и сестру Дуняшу Раскольниковых, трёх сестёр Епанчиных (явная реминисценция на на чеховских сестёр из одноимённой пьесы) , да ещё быть может отчасти саму генеральшу Епанчину: скучающую, но порой взбалмошную домоседку.
Я пытаюсь "выудить " из памяти сей "продукт" в чистом, так сказать - дистилированном виде, без примесей изломов, раздвоений, симбиозов со злом и проч.
Тут бы самое время упомянуть князя Льва Николаевича Мышкина (с явным ёрническим отсылом к непротивленцу злу - графу Льву Николаевичу) и Алёшу Карамазова, но что касается князя - то образ Вселенского христианского Добра, втиснутого в оболочку бого-человека Мышкина, разросся в романе и стал весьма неоднозначным.
И если Мефистофель отвечая на вопрос бога о своей сущности говорит, что он: "Часть той силы, что вечно жаждет зла и вечно совершает благо", то князь добра света Мышкин, наоборот - руководствуясь благими намерениями, мучает Настасью Филипповну и Аглаю, сбивает с панталыку Рогожина, нервирует Ганю Иволгина и в конце-концов лишается рассудка, снедаемый самоедлством и невозможностью удержания высочайшей планки морали и нравственности, а также крушением веры в светлое человеческое начало.
Путь праведника Алёши Карамазова - тоже достаточно извилист: от послушника в скиту, через уход в мир человеческих страстей и философию толстовства, а далее - явно просматривается вектор по направлению к бесам народовольцам и социалистам.
Изломы, метания и порой беснование Катерины Ивановны (из "Карамазоых"), её непоследовательность, приступы злобы и женской мести, тоже никак не позволяют причислить эту героиню к светлому сонму героев Достоевского, ибо пусть и косвенно, частично, но на ней вина в душевной болезни Ивана Карамазова и угробленной жизни Мити Карамазова.
Соня Мармеладова - эта "дева" Мария (из Евангелия от Достоевского), презревшая гордость, из милосердия идущая сперва на панель, а после - добровольно на каторгу вослед за Родей - тоже как-то слабо укладывается у меня в голове в качестве светлой героини, ну хотя бы подобной милосердной княжне Марьи Болконской из "Войны и мира".
Более того, Фёдор Михайлович застолбил росток преемственности добродетели в едва очерченном образе сводной сестры Сони - малолетней Поленьки Мармеладовой (коей по некоторым истеричным репликам Сони тоже уготована в скором будущем своя "голгофа" - панель!).
Тёмные же герои Достоевского - это предмет серьёзный, капитальный и требующий отдельного и большого исследования.
Но если свести творчество писателя к достаточно простой эмпирической формуле, то мне думается, что выглядеть она должна следующим образом:
"Люди, я всю жизнь искал бога и пытался любить вас, но в результате открыл для себя лишь элементарную истину: вы с громадным трудом удерживаете в душе божественный свет, низводя его до слабо мерцающей искорки и с необыкновенной лёгкостью, гипертрофированно и сладострастно расширяете пределы сатанинской тьмы в ваших душах"