Шуточное стихотворение, для поднятия настроения.
Если б, был я велик как Карузо.
И обличье, и голос точь, в точь.
То надорвав свою глотку и пузо.
Песни пел Ленинграду б всю ночь.
Распахнул бы в морозец тужурку
И тельняшку порвав на груди.
Сбацал местной братве я про Мурку
Корнелюк пусть поёт про дожди.
Было дело. Певал я в Ла Скала.
Там то публика, вам не чета.
Но Нева меня так приласкала,
Что я прыгнул в неё прям с моста.
Но народ сказал: « Ишь, поглядико!»
Ихтиандр! Твою мать. Водяной.
Пьяный что ли, никак ты Энрико!?
Вылезай, трусы выжми и пой.
Тут почесав в азарте ляжку,
Я показал им высший класс.
Не под Распутину спел Машку,
А под МАРИЮ, под КАЛЛАС.
Но мне кричат: « Смени мелодию!»
Посовременней чтоб, покруче.
Я спел Богемскую рапсодию.
Сам Фредди, вряд ли спел бы лучше.
И я тогда, чтоб зал весь встал.
Без лишнего, без разговора.
Запел им Интернационал.
Да так! Что дала залп Аврора.
Какой же, право голосистый,
Таланты сплошь, все макаронники.
Кричали: « БРАВО!» коммунисты.
А вместе с ними, их сторонники.
И я купаясь, в лучах славы.
Дразня толпу. Для куражу.
Повысив голос, в пол октавы.
Запел битловское ХЕЙ ДЖУД!
Но в Ленинграде городе
У пяти углов.
Получил по морде.
Карузо, от Битлов.
Мораль и этику отбросив.
Знать в целях воспитания.
Мне дал пинка Кобзон Иосиф,
На площади восстания.
Но петь. Как пёс я был натаскан.
А пыл мой, охладили сразу.
Вопросом. «Мог бы спеть, как Басков.
Ну или, Филя долговязый?».
И я, как в мультике с экрана.
Волчара, пасть открыв свою.
Осипшим голосом Джигарханяна.
Обрадовал всех: « Щщас спою…».
Горилки хлопнувши рюмашку,
Залез под стол и взвыл белугой.
Про крокодила с Чебурашкой.
И пакостную их подругу.
Не оценил вокал мой, город,
А я устал до хрипоты.
Летят гнилые помидоры
И яйца тухлые с толпы.
Сам оперный театр уныло,
Прослушав мой репертуар.
Сказал: «Вали отсюда милый!».
Я сел на мокрый тротуар.
Нет. Не хочу больше певцом.
Кто хочет. Попытайся сам.
Я буду лучше кузнецом.
Или боксёром. Майком Тайсоном..