Из кресала никак не удавалось высечь искру.
Старый монах и его послушник собирались приготовить отвар, чтобы размочить сухари и поужинать перед сном.
- Хортич, может быть оставим на ужин тюрю с холодной водой. Уже поздно, а завтра нам лучше встать пораньше - так как путь к монастырю неблизкий и стоит пройти, не задерживаясь, до сумерек. Волки нынче как никогда осмелели, - старик говорил медленно, возможно, просто чтобы разбавить долгий молчаливый день человеческим словом.
Обычно по душами токовали монахи только перед сном, когда позади все дневные заботы и молитвы: если несколько вслух произнесенных фраз стоило считать беседой.
Тот, к кому обращался старший из обитателей высеченной в горной скале столетия назад кельи, приостановился и поднял голову к звездному небу: яблоку не было где упасть от звезд. Несколько даже успело закатиться за горизонт, прежде чем Хортич отозвался:
- Трут отсырел поди. Надо не забыть припасти в монастыре новый.
Еще через сколько времени усилия были вознаграждены запахом дымка, потянувшегося под темные своды пещеры.
- Мне вспомнился один рисунок в книге, которую я переписывал с год назад, - продолжил разговор Хортич, когда монахи с наслаждением пили травяной взвар вприкуску с козьим сыром и хлебом. - Крест Господа был подобен труту, который обрамляли толстощекие ангелочки: один с кресалом, наподобие терпуга с насечкой из светлых и темных полосок, другой - со стеклянным голышом. Стоял тот крест надвешием у черепа, зарытого в землю. Вокруг были расставлены буквы - только в том порядке, что прочесть я мог лишь первое слово, прямо под изображением Троицы: механизм. Дивное слово... не наше...
Монахи между тем подготовились ко сну.
- Верно ли ты понял надпись? - уже прилегший подале от не занавешенного пока входа спросил старик, хрипло откашлявшись.
"Видать простудился", - подумали оба.
- Механизм, - повторил Хортич. - Можно ли добывать огонь от Креста. Уж не Священный ли Огонь?
- Кто знает пути Господа? Вот только что поджечь можно той искрой? Уж не богоотступник ли какой Завесу Шатра решил подпортить?
- Зачем другим свидетельствовал? - не согласился молодой голос.
- А что за терпуга там тебе вздумалась?
- Да рыба такая. Длиннющая. Редкая. Один раз только и видел, - с того места, где лежал молодой монах, не боявшийся сквозняков, было видать как сверкали на темном фоне падающие искорки звезд.
- А голыш - это как?
- Будто мокрый прозрачный камень аж зеркальный. Лучик еще такой подрисован, будто солнечного зайчика ангелочек пускает.
- Ну, что Троицу возвеличили - это хорошо. Что словом не нашим назвали - так может переписчик ошибся, страсть не люблю нерадивых. Сколь в книгах мною за ними слов исправлено, чтобы людям понятно было после нас Писание.
Хортич, тем временем поднялся, расправил кожаный самошитый полог и, пожелав божьей защиты во сне, улегся под овчину.
Картина из книги была заучена им до последней буковки: однако редкое слово "механизм" не делало понятнее ни замысел, ни промысел.
"Стоит поискать исправление этому глупому слову - и тогда дело прояснится", - так решил монах, засыпая.
Впереди была целая жизнь.
© Copyright: Татьяна Ульянина-Васта, 2017
Свидетельство о публикации №117043004445