Руля не видя, паруса
пропив, разбив о рифы рифмы,
немолодой певец Коринфы,
поющий нынче небеса,
среди планет и звёзд намедни
был очарован песней Мери.
до дрожи, до постылых слёз.
Плыл белый ямб, как скорбный дактиль,
и стуком траурных колёс
уже был полон Председатель.
Лихой раздрай делил чуму,
слюною брызгал бесновато,
глазами зыркал торовато,
и забирал к себе во тьму.
Играли струны вскачь за-ради
невесть чего, но под козла,
и всюду бесы умирали
не умирая до конца.
Закат уже слегка подскис,
и с полумёртвых, сняв личины,
зудели вслух укусы крыс
на скудном теле бесовщины.
А на бескрайнем сквозняке
возницы-ангелы по силе
возможности всё подвозили
мешки живых костей к реке.
Их было много на челне,
но их ещё не всех собрали.
Постой, Харон, чуть на причале —
недалеко уж, в получасе
всего-то лишь езды, по трассе,
ещё полпира, что в чуме.