Темнеет и медленно перетекает
ненадобность света в ненадобность слов.
И жить основания нет. И тепла нет.
И всё же, скорбя возле горьких крестов,
нет-нет и воскликнешь, ещё не итожа
юдоли и клином не вышибив клин:
— Какие любили нас женщины, боже!
Зачем же небрежны так были мы к ним?
Забыть их нельзя, как бы ни было тошно,
затем, что отнять их нельзя искони.
Цепляйся! Живи! Умереть невозможно,
тогда же ведь с нами умрут и они.
Умрут — и окрест пошатнутся устои,
и свет упадёт ниже отчих полов.
И с Древа познанья история Трои
осыпется в прах, не дождавшись плодов.
Затем и живи, как бы ни было горько,
в сторонке от шума доматывай срок,
доделывай дело своё — и негромко
в полуночных дебрях ищи свой исток.