М А М А
I. ДОВОЕННЫЕ ВСТРЕЧИ
1. Мама – Деянова Ирина Ефимовна, урождённая Ефимова, год рождения 1875.
Место рождения: деревня Карпина Гора Крестецкого уезда Новгородской губернии.
Родители: Ефим и Пелагея (отчества и фамилии не знаю), крестьяне. Ефим умер в 1910 году, Пелагея раньше. Их дочери (сёстры моей матери):
1) Мария – моя крёстная мать, старшая из сестёр. Умерла в 1936 году.
2) Елена (Олёна) умерла от тифа молодой. У неё дочь Елена и сын Михаил. Елена Алексеевна и её муж Гурий Дмитриевич (на 16 лет моложе её) умерли в блокадном Ленинграде (ей было 56 лет, ему 40), похоронены на Пискарёвском кладбище.
3) Матрёна (в замужестве Громова) умерла в годы гражданской войны. Дети её и Громова Алексея: Александр, Алексей, Василий и дочь Татьяна (с ней я не встречалась, жила замужем, далеко). Василий погиб на фронте молодым, Алексей умер вскоре после войны от ранения. У него сын Анатолий и невестка Анна. Живут в Карпиной Горе. У них четверо детей. У Александра, старшего из братьев – жена Мария (оба умерли). Их дочери Лидия и Анна с семьями живут в Карпиной Горе и в казарме железной дороги.
4) Анна (Артамонова). У Анны две дочери: Прасковья и Екатерина. Она умерла после войны. Прасковья с мужем Алексеем жили в Собачьей Горе, были раскулачены. Паня с горя умерла, Алексей жил где-то в Сибири. Дети устроились в Ленинграде. Екатерина замуж не выходила.
5) Иван Ефимович (брат Ирины Ефимовны). У него жена Агриппина (баба Груня). У них дети: Алексей, Николай, Фёдор, Александр, Василий, дочь Евдокия. Дядя Ваня умер до войны.
Алексей воевал в первую мировую войну. Участник подавления кронштадтского мятежа. Воевал в Великую отечественную, награждён многими орденами. Жена Анастасия совсем недавно умерла в возрасте 90 лет. Их дети Василий, Анатолий, Константин умерли молодыми. О судьбе их детей – не знаю.
Николай. В первую мировую отравлен газами, умер до войны. Его дети: Алексей недавно умер в Колпино, Василий недавно умер в Новых Ровнях (?), Борис – там же живёт. Анатолий – в Элисенвааре. Дочь Вера Николаевна – в г. Пушкине, ул. Московская, д.14, кв. 14. У неё дочери: Татьяна и Галина.
У Татьяны дочь Наташа и внучка Настя. У Галины дочь Мария и сын Алёша. Жена Николая Анастасия умерла в больнице в Колмово Новгородской области. Муж Веры Николаевны – Павел Алексеевич Васильев умер недавно, в сентябре 1995 года.
Фёдор– участник Великой отечественной войны. Был женат. Дочь умерла в детстве. Сам умер от рака после войны.
Александр – погиб на фронте. Жена Мария умерла недавно. Дочь Вера живёт на станции Мстинский мост, дочь Екатерина – в Гатчине.
Василий – погиб на фронте. Жена Антонина, детей не знаю.
Дочь Евдокия Ивановна. Похоронена в Мелитополе рядом с мужем. Дети: Светлана Михайловна в Мелитополе с мужем Виктором и детьми Галиной, Александром и внуком.
Сын Алексей в г. Чудово Новгородской области. Его жена Любовь Илларионовна и дочери Марина и Татьяна – в Мелитополе.
Дополнение: у Елены Алексеевны дочь Лидия Алексеевна (тоже умерла) и внук Вадим
Вадимович. У её брата Михаила (проживал на ст. Краснёнка) две дочери с семьями живут в Ленинграде. Трое сыновей: Иван, Александр, Николай погибли на войне.
Немножко расскажу о тех, кого знала близко. Первое воспоминание о посещении Карпиной Горы, когда мне не было ещё трёх лет . Проснулась в гостях у тёти Матрёны за цветным занавесом. И всё…
В 1930 году, в канун моего пятнадцатилетия, мама отправила меня на каникулы в Карпину Гору. Мама тогда жила на Васильевском острове у Савченко и Бернардов (Эмилия Людвиговна, Иван Яковлевич, Маргарита Людвиговна и др.). Приехал повидаться племянник мамы Александр. И они договорились. Александр меня встретил на лошади, в нарядных саночках. И первая встреча состоялась.
Приехали к дяде Ване и тёте Груне. На крыльце встретили «расфуфыренные девы» Евдокия и Лидия. Им уже было по 21 году. Застолье: помимо хозяина и хозяйки, двух упомянутых девиц – восемь двоюродных братьев («все красавцы молодые, великаны удалые») в возрасте от 18 до 35 лет. Живая и общительная Дуся перезнакомила меня со всеми родственниками и друзьями не только в Карпиной Горе, но и в Собачьей Горе, в Пехове (на берегу Мсты), на хуторе Федулино, где жили её брат Алексей с семьёй.
Через несколько дней она повезла меня на ст. Краснёнка в семью нашего двоюродного брата Михаила Алексеевича. Он работал на железной дороге дежурным по станции. Женат второй раз. Трое сыновей от первого брака. Две дочери – от второго.
Оттуда отправились в Малую Вишеру, где жили Елена Алексеевна, её муж Гурий Дмитриевич и дочь её Лидия.
Надо сказать, что ехала я на каникулы неохотно: боялась новых родственников, но их душевный приём, сердечность, простота очаровали меня. Впоследствии я много раз самостоятельно ездила в эти края до 1934 года, пока не поступила в Институт. Уже н е стало свободного времени.
Дядя Ваня, глава семьи, молчаливый, строгий и добрый. За столом ели из одной «латки» (большой миски), и он старательно подталкивал мне кусочки мяса («тебе за этими нахалами за столом не угнаться»). Во всех хозяйственных вопросах он целиком полагался на мудрую, расторопную тётю Груню. Тихо, в трудах (пряжа, вязанье) жила старшая из сестёр Ефимовых, моя крёстная «баба Маша». Добрая, ласковая со всеми. Она ни во что не вмешивалась. Её любили и уважали. Вместе с родителями жили Евдокия, Александр, Василий и вдовый Фёдор с дочкой Лидочкой (умерла семи лет).
Хозяйство было середняцкое. Во дворе стояли лошадь, четыре коровы (по одной у сыновей и родителей), овечки, куры. В колхоз вступили (дело было при мне) не под нажимом, а просто поняли, что другого выхода нет…Вскоре все сыновья женились, отделились, с родителями остался Александр с семьёй. В эти годы я там уже не бывала.
Вскоре Дуся вышла замуж за Михаила Богданова, выбравшего военную карьеру, и всюду сопровождала мужа.
Последняя (до войны) встреча с родственниками этой ветви была в Ленинграде 18 июня 1941 года. Я приехала за продуктами (учителя и работники железнодорожных школ два раза в месяц имели бесплатные билеты – «провизионки»), попутно навестила Елену Алексеевну, Гурия Дмитриевича и Лидию с Вадиком (сыночком её). Помню слова Елены (мы её звали по возрасту тётей Леной): «Доченька, говорят, вот-вот война. Наши везут в Германию эшелоны с хлебом, а навстречу эшелоны с вооружением к нашим границам». Не хотелось верить: муж мой Василий служил на границе. В последнем письме писал: «Что здесь творится, тебе не понять. Копаемся в песке как малые дети. Так что давай перестанем считать дни до моего возвращения и пустим всё на волю Аллаха».
Как будто по Божьей воле в тот же день, в магазине на Малом Невском (дальше Московского вокзала) встретила Ваню, двоюродного племянника, старшего сына Миши, бывшего 18-летнего моего друга юности. Была у нас когда-то с ним не просто родственная дружба, а трепетная, целомудренная поэтическая юношеская любовь и в моей жизни – первый поцелуй. Ваня погиб в блокадном Ленинграде.
II. В О Й Н А
Когда я и Олег прилетели из партизанского края в Александровку (учебный пункт Ленинградского штаба партизанского движения), мне было дано направление в госпиталь.
А сына куда? Предложили направить в детский дом в Казань. Расстаться с последним, когда похоронены двое? Это свыше моих сил. Подумала: «А может быть, жив Миша, двоюродный брат, в Краснёнке?». Рискнула и …поехали. Жив оказался Миша. Живёт со старушкой Марфой. Судьба: четвёртая по счёту жена. Первая – Варя, умерла от тифа, вторая – Наташа – от воспаления лёгких, третья – Лиза уехала в эвакуацию (Малая Вишера была оккупирована один или два месяца, до Краснёнки не дошли немцы). Оставила у них Олега. Марфуша говорила Мише: «Если Ксана умрёт на операции – мы Олегочку усыновим». Операцию делать не стали – отложили до мирного времени. Был январь – февраль 1944 года…
22 февраля 1944 года прибыли в Ленинград, в Штаб партизанского движения. Встали на довольствие, отказались от общежития в надежде, что из многочисленных друзей и родственников кто-нибудь жив. На Васильевском острове друзья – кто-то умер, кто-то в эвакуации. Тётя Лена и Гурий Дмитриевич умерли (почти в один день), Лида и Вадик неизвестно где. Нашли приют у «свойственницы» Вали, уже с папиной стороны. Восстановилась переписка с Мишей и Марфой…
III. П О С Л Е В О Й Н Ы
Из писем Миши узнала, что кто-то жив в Карпиной Горе, живы в Ленинграде Лида, Вадик, тётя Сима (приёмная сестра Лены) и её дочь Женя с маленькой Галей.
Установилось общение с этими ленинградцами. Лида Работала в Малом оперном театре контролёром, тётя Сима – на бензоколонке рядом с домом, Евгения Александровна в ДЛТ заведующей музыкальным отделом. Написала в Карпину Гору. Ответил Саша Громов.
Летом 1946 года явились два старших двоюродных брата: Алексей и Фёдор. Прожили у нас неделю, подкормились на молоке: Федя (младший) был уже очень болен (туберкулёз). Подозреваю, что от него заразился тогда Олег. Потом Федя жил где-то в Рогавке, женился, но вскоре умер. Лёша, весь израненный ( говорил, что 32 раны) жил долго в деревне Уворы, недалеко от Мстинского Моста, пользовался почётом в районе, женился вторично на молодой, умер 82–х лет.
В том же 1946 году летом я и Олег посетили Карпину Гору. Остановились у Саши Громова. Жили они с Машей вдвоём в добротном деревянном доме. Дочери уже вышли замуж. Немного о судьбе Саши. Примерный хозяин. Грамотный. Работал председателем сельского совета, а потом председателем колхоза. В партии состоял, потом за что-то исключали, потом предлагали восстановиться, но так и не стал этим заниматься. Тяжело переживал «зигзаги» коллективизации, особенно случай, когда пришлось ловить «кулака», мужа двоюродной сестры. Попал в плен под Синявино и был увезён в Латвию.
Батрачил на хуторе у зажиточного латыша. Дома получили дважды «похоронку» и горько его оплакали. И вот однажды, после освобождения, он преподнёс сюрприз: ночью постучал в дверь родного дома. Жена за дверью упала в обморок. Дочь открыла.
Работал председателем колхоза, а после реорганизации его в совхоз вышел на «заслуженный отдых», но был депутатом районного совета. Я гостила у них месяц с Олегом, а в 1972 году – с Васей и Надеждой Ивановной. Саша приезжал в Ушаки, навещал маму (тётю свою). Он же и Миша помогали хоронить маму. И потом Саша приезжал. Очень сердечные были у нас отношения. Он умер лет десять назад в возрасте 94 лет, а Маша – раньше. Пришлось им ещё беду пережить: дом сгорел.
Другой Громов – Лёша – в семидесятых годах умер от старых ран. Жена, Василиса, умерла раньше.
Осенью 1947 года неожиданно явилась Дуся. Молодящаяся, нарядная, преуспевающая, весёлая и задорная, как и в молодые наши годы. До войны она успела похоронить двоих детей (недолго жили) и народить ещё троих: Алексея, Светлану, Эдика. Жизнь с Михаилом складывалась удачно. Он служил в инженерных войсках (в звании капитана ?), так что меньше подвергался опасности, чем на передовой. Пожила с ним долго на Дальнем Востоке, а потом – в покорённой Германии (её дети любят вспоминать, как они там жили). Вернулись с приличными по тем временам запасами, получили квартиру в Мелитополе и зажили спокойно и мирно. Но Михаил вскоре умер, дети женились. Пошли новые заботы, удачи и разочарования. Но Дуся всегда была оптимисткой. Несколько раз она навещала нас, всех родных: Веру Николаевну, Лиду, меня и других. Умерла в 1985 (?) году от сердечной недостаточности в возрасте 76 лет.
IV. И В О Т Т Е П Е Р Ь (Где же вы теперь?)
От той ветви держу связь с Верой Николаевной (дочерью Николая, старшего сына дяди Вани), через неё ещё обмениваюсь приветами с её дочерьми, вдовой её брата Алексея Дусей (Колпино) и двоюродной племянницей Катей (дочь Александра).
Общаюсь с Алёшей (сыном Дуси). И через него знаю кое-что о его семье, а также о Свете и Эдике. О потомках Громовых – ничего…Вадик потерялся. С внучкой тёти Симы Галей не общаюсь.
П А П А
Деянов Алексей Диевич (Деяныч) – 1874 года, 14 сентября. У него дед Николай и бабушка Авдотья. В копии «вольной» известно, что она (бабушка) из крепостных (фамилию не знаю). Отец – Дий Николаевич Николаев – мой дедушка Деян умер до моего рождения. Бабушку Дуню (тоже Авдотья, Васильевна) помню. она умерла в 1921 году и похоронена в Видонях. Когда бывала в Видонях, всегда посещала их могилы. (Кстати, и в Карпиной Горе могилы предков посетила, Саша Громов показал).
Итак, родители отца – крестьяне бывшей Санкт-Петербургской губернии, Лужского уезда, Боротненской волости села Видони. Их дети:
1. Василий (умер холостым 32-х лет, порок сердца).
2. Пётр – умер от туберкулёза 32-х лет.
3. Алексей (мой папа) умер от старческого паралича сердца в 1947 году 73-х лет. Дядя Петя и папа – двойняшки.
4. Иван - студент учительской семинарии – умер 18-ти лет от туберкулёза.
5. Мария – умерла от простуды в 1940 году.
6. Анна – умерла в блокаду 73-х лет. Была прислугой, а потом женой Хотинского, полковника (похоронена на Пискарёвском кладбище).
Дядя Петя работал на заводе в Петербурге. После его смерти жена тётя Поля работала прислугой. На лестничной площадке в 1910 году и познакомилась с моей мамой (тоже прислугой у инженера А.Б. Когана). У них было двое детей: сын Александр и дочь Евдокия. Тётя Поля, Дуся и её дочь Риточка умерли в блокаде. Сыновья Дуси Женя и Вова были эвакуированы (их фамилия Карелины), после войны я потеряла их из вида.
Саша погиб на фронте. Его жена Катя с детьми была родом из Петергофа, и в начале войны они выехали туда из Ленинграда. После войны не нашлись (Фамилия – Деяновы).
Тётя Маня вышла замуж в деревню Ровни, в10 км от Видонь. Дядя Ваня (её муж) – Ларионов Иван Ларионович – крестьянин (крепкий середняк, но был раскулачен). Их дети Таня, Петя, Василий, Костя. Таня умерла в Ленинграде в родах в 19 лет до войны. Дочь её Танечка умерла семи лет. Пётр погиб на войне. Василий был женат (в Красном Селе дочь
Лариса). Умер после войны от военных ран, в Прибалтике (во втором браке). После раскулачивания тётя Маня работала почтальоном, простудилась и умерла.
Дядя Ваня и Костя (17 лет) войну встретили вдвоём. Костю в 1941 году повесили фашисты за участие в партизанском движении. Дядя Ваня был связным у партизан. В 1943 году расстрелян на своём огороде фашистами.
Мои родители поженились в 1910 году. Папа был направлен учителем в Могилёвскую губернию, около г. Сенно. Там у них родился в 1911 году сын Николай. Переехали в Петербург. Папа назначен делопроизводителем в Управлении городских железных дорог.
Коленька умер от воспаления лёгких. Второй сын, Андриан, родился мёртвым. Похоронены на Серафимовском кладбище.
Я родилась в 1915 году(23 января по старому стилю) в г. Петрограде. В 1918 г. (летом) переехали к бабушке Дуне в Видони. Рома (брат) родился 21 июля 1920 г. Учился в Видонях, в Гришкине закончил седьмой класс. Работал в Кингисеппе на стройке «Красный фосфорит», потом в Кандалакше на строительстве электростанции, потом в Днепропетровске на паровозостроительном заводе, в эвакуации в Куйбышеве – на номерном военном заводе. Там получил инвалидность второй группы. Немного поработал слесарем в депо в Ленинграде. После оформления инвалидности уехал в Крым, а потом в г. Ейск Краснодарского края. Умер в 1965 г. 13 января. Похоронен в Ейске. Там же и падчерица Люба. Вдова Вера проживала в Смышляевке Самарской области, дочь Надя – в г. Пензе. У неё двое детей. Сын Романа – Миша и его мать Надежда Ивановна – в Ленинграде; Полина Алексеевна (третья вдова) – в г. Ейске.
Папа, Алексей Деянович, умер24 мая 1947 года в возрасте 73 лет от сердечной недостаточности.
Мама, Ирина Ефимовна Деянова, умерла 20 ноября 1950 г. Похоронены на кладбище в Ушаках.
-- -- -- -- -- -- -- --
Мама, Деянова Ирина Ефимовна, родилась 18 мая 1875г., умерла 20 декабря 1950 г.
Папа, Деянов Алексей Деянович – родился 14 сентября 1874 г., умер 24 мая 1947 г.
Брат, Деянов Роман Алексеевич, родился 21 июля 1920 г., умер 13 января 1965 г.
Дочь, Трофимова Ольга Васильевна – родилась 18 декабря 1938 г., умерла 28 июля
1942 г.
Сын, Трофимов Вячеслав Васильевич – родился 2 апреля 1940 г., умер 28 июня
1942 г.
Муж, Трофимов Василий Иванович – родился 25 апреля 1912 г., погиб – в 1941 г.
Свекровь , Антонина Николаевна – в возрасте 48 лет умерла в декабре 1942 г.
Свёкор Трофимов Иван Евграфович – в возрасте 62 лет умер в сентябре 1942г.
Деверь Трофимов Евгений Иванович – 1917 – 1941 г.г.
Золовка Макарова Нина Ивановна – 1921 – 1967 г.г.
Золовка Петрова Валентина Ивановна – январь 1914 г. – 1972 г.
РОДОСЛОВНАЯ МОЕГО МУЖА ТРОФИМОВА ВАСИЛИЯ ИВАНОВИЧА
Мать – Трофимова Антонина Николаевна, в девичестве Прокофьева – умерла в 1942 г. после выхода из окружения под Мясным Бором в возрасте 48 лет. Похоронена в деревне Вдицко Новгородской области.
Отец – Трофимов Иван Евграфович умер и похоронен там же, где его жена, раньше на два месяца, в возрасте 62 лет.
О их родителях ничего не знаю, кроме бабушки Анны. Бабушка Анна Прокофьева – чудесный добрейший, умный человек – умерла где-то по дороге по пути из Лужского лагеря, в вагоне, в возрасте 83-х лет. Где похоронена – не знаю.
У неё были сыновья и дочери:
1) Татьяна ( в замужестве Зайцева). Я её знала уже вдовой. Была в эвакуации в Вологодской области. Жила в Лисино- Корпусе, там умерла и похоронена.
2) Евдокия (в замужестве Власова). Муж Борис Васильевич и дети: Людмила, Александр, Валерий, Борис. До войны жили в деревне Слудицы (около Вырицы).
Дядя умер в 1942 г. от голода, Валерий в 14 лет подорвался на мине и умер от голода. Александр воспитывался в Лисино- Корпусе в семьях Татьяны и Марии, был в эвакуации.
Окончил Лисинский техникум. Был дважды женат. Жил в г. Колпино в семье второй жены. Умер в возрасте 57 лет. Людмила в возрасте 16 лет была увезена на работы в Германию. В 1943 году в Видонях мы получили от неё открытку. По свидетельству друзей по несчастью, она умерла от тифа. Тётя Дуня с сыном Борисом скитались по оккупированной территории. Кормились подаянием. Поселились в Лисино- Корпусе. Борис перенёс менингит, что отразилось на умственных способностях. Находился (а м.б., и находится) в больнице Скворцова – Степанова. Ему теперь 61 год. Тётя Дуня умерла года три назад.
3) Мария Николаевна (младшая из сестёр) жила в Лисино- Корпусе.( председатель Машинского сельсовета). Муж (Михаил Николаевич) погиб в войне с белофиннами.
Мария Николаевна войну пережила в Вологде. Умерла от рака в возрасте 64 лет.
4) Фёдор Николаевич проживал в деревне Малое Ёглино. Умер в 1937 году. Жена Прасковья умерла спустя годы после войны. У них были дети Ольга, Валентина, Николай. Николай, мой ученик, погиб на фронте. Валентина умерла недавно в г. Тосно. Ольга проживает в г. Тосно, у неё две дочери и трое внуков.
5) Пётр Николаевич (1998 г.р.) женат не был. Работал председателем колхоза. Погиб, похоронен (место указано в «Книге памяти»).
6) Антонина Николаевна – мать мужа. Родила четверых детей. Работала в колхозе в деревне Малое Ёглино (о семье – дальше).
7) Трофимов Иван Евграфович – отец мужа, работал в лесничестве на лесоповале.
8) Прокофьев Семён Николаевич – жена Прасковья (вторая), работали в колхозе. Сыновья от первого брака: Александр, Василий, Николай (мой ученик, погиб на фронте). Василий и Александр умерли не очень давно в результате фронтовых ранений. У Александра есть дочь Зоя. Дочери у дяди Семёна Дина и Женя. Дина Семёновна живёт в Тосно. У неё дочь Лариса и внук Андрей. Отец Ларисы – Декин Леонид Селиверстович. Второй муж Дины Семёновны – Костин Михаил Иванович.
Женя очутилась в Эстонии, была удочерена учительницей-эстонкой. Там и проживает в г. Пярну.
-----------------------------------
Перехожу к родственникам со стороны Ивана Евграфовича. У него братья: Павел, Василий, Фёдор, сестра Татьяна.
1) Павел Евграфович погиб во время войны, застрелен как партизан. Жена Евдокия и дети Виктор и Татьяна после выхода из окружения проживали где-то в районе г. Пушкина
(потеряла из виду).
2) Василия Евграфовича немцы использовали как переводчика. Сын Александр служил старостой. Оба расстреляны нашими во время Любанской операции как изменники Родины. Жена Василия Евграфовича тётя Нюша с невесткой и детьми проживали где-то в районе г. Пушкина. Сын Родион Васильевич – служил в Армии, кончил Академию, жил в Москве. Умер в прошлом году (т.е., в 1994 ?).У него жена Клава и двое сыновей.
3) Фёдор Евграфович с семьёй проживал до войны в деревне Тарлево (около Пушкина). Наша семья с ними не общалась.
4) Татьяна Евграфовна жила в деревне Тёсово. Отношения ограничивались тем, что
Иван Евграфович ходил к ней в гости.
Теперь в заключение о нашей семье. У Антонины и Ивана старший сын Василий – мой дорогой и горячо любимый муж. По природе я однолюб, война изуродовала моё внутреннее «я». Вот сына (от другого) Васей назвала. И внук Вася – Василёк. Остались одни имена.
Нас познакомила будущая золовушка Валентина Ивановна в январе 1935 года. Летом много было хороших интересных наших встреч и у них, на хуторе Скородумовка, и в любимом Ленинграде. Поженились мы в 1936 г. 21 июля ( в праздник Казанской Божьей матери). В 1939г. оба окончили свои Институты (см. дипломы) и в августе 1939 г. поселились в Ушаках. Вася был назначен старшим агрономом Саблинской МТС (в Тосно).
Призван в Армию в ноябре 1939 г. Ранен на финском фронте. Погиб (пропал без вести)в 1941 г. У нас родились дети: Олег – 1937г., октябрь. Всю войну и жизнь до 1960 г. провёл со мной. После окончания Университета – Хабаровский край, с 1964 г. – Таджикистан, с 1981 г. – со мной в Тосно. У него дочь Александра 1970 г.р. (мать Вера Васильевна) и жена Татьяна Фёдоровна – школа №1. Олег работает в Ленинграде (Санкт- Петербурге).
А дальше – Ольга и Славик – моя вечная невыносимая боль…
Ольга – 18/ХII –38 г. Умерла 28/VII – 42 г. в Лужском лагере, от голода.
Вячеслав – 2/IV – 40 г., умер 28/VI – 42 г. Похоронен в деревне Сенная Кересть (в воронке).
Дочь Антонины и Ивана Трофимовых Валентина Ивановна (золовка). Родилась
1/I 1914 г. Умерла в 1972 году. Первый муж Владимир Львович погиб в финской войне. Второй муж – Петров Владимир Дмитриевич – умер через пять лет после смерти Валентины. Их дочери Лидия и Людмила живут в Ленинграде (С-Пб). У Лиды муж Анатолий, сын Сергей, пасынок Алексей. У Людмилы муж Александр, дочь Елена. Всё у них благополучно.
Евгений Иванович Трофимов –1917 г. рожд., учитель по образованию, призван в 1940 г. Пропал: нигде «не числится – ни в погибших, ни в умерших от ран, ни в пропавших без вести» (из официального архивного ответа). Где же он?
Нина Ивановна (любимая золовушка), моя ученица, прошла фронт, вышла замуж, жила в Днепропетровске. Муж – Макаров. Нина умерла 44-х лет (в 1966 г.?). С мужем была в разводе. Он умер позднее. Их сын Сергей (забыла имя отца). Живёт в г. Днепропетровске.
У него жена Людмила. Детей нет.
Весь этот обширный клан Трофимовых – Прокофьевых ко мне относился очень хорошо, особенно в войну (жалели меня и детей)… Валентина с 1936 по 1942 г. относилась ужасно. Ревность? Психоз? Не знаю. С июня 1942 г. наши дороги разошлись. Примирение-встреча состоялась в сентябре 1951 года в больнице Скворцова – Степанова, куда и в дальнейшем она периодически попадала.
Вот на этих четырёх «кланах» - Ефимовых, Деяновых, Прокофьевых, Трофимовых можно проследить, каким геноцидом явилась для нашего народа война 1939-45 годов. Но геноцид продолжается и теперь, только более квалифицированными методами (и с помощью Запада).
***********************************************
БРАТЕЦ РОМУШКА
1. Предисловие
Посмотрела свои воспоминания. Всё о «себе, любимой» - эгоистка… много радостей от родителей, друзей, учебных заведений. А потом – любовь. Супружество. Моя родня – в Видонях, Ровнях, Захонье, Питере…в Новгородской области: Малая Вишера, Карпина Гора, окружающие деревни, станции Бурга, Краснёнка…
Сколько родных, встреч, воспоминаний…А в супружестве – новая родня:
Трофимовы, Прокофьевы…А потом – поздняя любовь, рождение Васи, новая родня…И в таком кружении, смятении – до войны, война, последствия… О многом рассказала я и о многих тоже…
Но…Совсем незаслуженно мало уделила внимания дорогому единственному брату – Ромушке. А ведь он был нашим дорогим любимым сыном у родителей и любимым братом у меня…Первые сыновья, Колюшка и Андрианушка были у мамы с папой до меня и похоронены в С-Петербурге на
Смоленском кладбище…
А я родилась в Петербурге (он был тогда Петроградом – прим. О.Т.) в 1915 году «под знаком Ксении Блаженной) и до сих пор влачу уже довольно жалкое существование…И как могла я, эгоистка, писать о себе, почти опустив судьбу дорогого брата Ромушки?
…Было жаркое лето 1920 года. В Видонях – престольный праздник – день иконы Казанской Божьей матери…А икона – большая, красивая, украшенная драгоценными (м.б., поддельными?) камнями. Сначала – служба и моление в церкви. Потом икону снимают, ставят на носилки, и сильные, крепкие мужчины несут её к центру деревни под молитвенные песнопения хора. Жители перекрестясь подходят под икону и молятся, и следуют за ней. А мы, девчонки, перед этим, по подсказке матерей, собираем на лугах цветы и устилаем ими путь следования иконы…Помолясь, все расходятся по домам, к праздничному обеду: кто домой, кто в гости.
К нам приехали из Ровней - зять дядя Ваня с женой Марией, сестрой папы, и тремя детьми: Таней, Петей и Васей…После обеда – гулянье в деревне – гармонь, танцы и песни под окнами…
2. Рождение. Детство.
…Перед ужином мама почувствовала себя плохо…Гости наши быстро собрались и уехали домой…Папа мне сказал: «Беги за тётей Шурой»… Побежала…А тётя Шура лежит…Потом оказалось – она ещё утром родила Васеньку. Дядя Ваня (муж тёти Шуры – прим. О.Т.) мне говорит: «Беги за бабой Ганей»Побежала…Пришла старушка «баба Ганя», бросила мне на пол постель, одеяло, подушку, сказала: «Укройся с головой и не выглядывай»…
Так и пролежала, пока не услышала плач ребёнка….
Так родился, «на радость и на горе», братец Ромушка. Из Ровней приехала бабушка Авдотья, мать папы и тёти Мани – надо же было помогать. Мама бабушку не любила. Когда ругала папу (благо он не слышал), приговаривала: «Родился от пьяницы Деяна и от горбатой Деянихи». Вот теперь и я, сгорбившись от бремени горестей и лет, так же горблюсь, как бабушка Дуня…
Я любила бабушку и теперь часто вспоминаю некоторые эпизоды той поры…Где-то вдали погромыхивает, изредка сверкает молния…Бабушка крестится перед иконами, завешивает простынями окна, зеркало, закрывает металлические предметы – умница!
А Ромушка растёт. Помнится лето 1921 года. Ему уже годик. Часто я подменяю «в нянях» бабушку. По-видимому, была вторая половина лета - праздник Тихвинской иконы Божьей матери. Но всё взрослое население в поле: кончается сенокос, начинается жатва. Уже топятся печи в ригах – готовятся гумна к первой молотьбе – ведь хлеба у крестьян до «нового» всегда не хватало, - брались за новый урожай…Вдруг – звон колокола на церковной колокольне…Значит – пожар. Где горит? Что? Жара…Сушь…Бабушка не растерялась: попросила прибежавших с полей молодых ребят вынести на дорогу сундуки с вещами…Завернула в одеяльце Ромушку, усадила меня с ним возле сундуков и швейной машинки… Вынесла иконы, кухонную утварь и вытащила из печки румяную картофельную драчёну и яичницу… Пробегают мимо молодые ребята и мужчины, улыбаются на эти сковородки, помогают всем вытаскивать всё необходимое…
Пошёл крестный ход – обойдёт кругом деревню, чтобы пожар, шагающий по ветру вдоль сараев с сеном и гумен не перекинулся на дома. так и спасли деревню. Остались, конечно, жители в большом убытке – сараи с сеном сгорели. Чем зимой кормить скотину? Печальным было возвращение с полей жителей деревни…А могло быть хуже. С тех пор и празднуют в Видонях день Тихвинской Божьей матери…А бабушка опять уехала в Ровни – там тоже нужна – трое детей (а может быть, и четвёртый уже родился? Не помню).
А Ромушка растёт…с ним я уже справляюсь сама, когда родители в поле.
Убираюсь в избе. Мою посуду, пою модную песенку:
«Возьму я коробочек спичек,
В холодной воде разведу
И долго томиться не стану –
Отравы на сердце приму».
А Ромушка плачет, кричит: «Ксана, не надо, не надо!». Родители, в прошлом жители городские, трудно справлялись с полевыми делами и при хорошей погоде задерживались в поле допоздна. А мне было сделано строгое предупреждение: «Не зажигать лампу, опасно». А сидеть в избе в темноте – страшно…
Вот однажды решилась, потянула за собой Ромушку, и отправились мы, легко одетые, босые – встречать родителей…Дело печально кончилось – простудой, у Ромушки отнялись ноги…Мама плакала, приговаривая: «Вот останется инвалидом и будешь всю жизнь ухаживать за ним». Ужас! Только родители уйдут в поле – я хватаю бедного братика «под мышки» и до общего изнеможения таскаю по избе от окна до порога…А вечером по указанию мамы читаю «Отче наш». Рома повторяет за мной. Непонятно ему «хлеб наш насущный» - говорит: «Хлеб наш месушный» - ведь мама месит его в квашне? А я и сама не знаю…
…Братику Роме и его ровеснику Васе Рысеву было, наверное, уже по три годика…А у тёти Шуры уже второй – Петенька на руках…Вот она и просит маму: «Ирина, пусть Ксана, заодно, понянчит и моих ребятишек, пока мы с Ваней в поле…Я ей к началу школьных занятий платье сошью. А Ваня (он был хороший сапожник) туфли сошьёт…». Мама согласилась…
И началась моя трудовая жизнь с лета 1923 года….Сначала детки играют на полу втроём – или у них, или у нас. А я прибираюсь: подметаю полы, мою посуду «и там, и тут», курочек кормлю, а у Рысевых ещё и поросёнка. Всё шло хорошо…Но однажды вышла неувязка…Я управилась как всегда… Дальше: «Петеньку на ручки», Васенька и Ромушка - вдвоём играют в саду (у них или у нас). Прибежал «на обед» дядя Ваня и спрашивает: «Ксана, ты поросёнка кормила?» - «Да!» - «Ты ему, наверно, горячее дала, что-то плохо ест. Ещё заболеет, не дай Бог!». И ушёл обратно в поле…А я так испугалась, расстроилась, плачу. Боюсь…Насилу дождалась хозяев, отдала детей, сбегала домой и спряталась под разросшимися кустами чёрной смородины.
Долго тётя Шура и мама искали меня, кричали, звали. Я молчала… И только, когда все угомонились, тихонько приползла к маме в постель…Звали они меня на завтра – тётя Шура ворчала на мужа (поросёнок-то здоров оказался) – я отказалась. Заработанное они мне оплатили продуктами: муки сколько-то дали родителям, гороха и т.д. Так печально закончилась моя первая трудовая попытка…
3. Отрочество и юность Ромы
С тех пор как я пошла в школу в 1922 году, я уже меньше помогала родителям в уходе за братом. Зимой – занятия в школе, приготовление уроков. Летом мы снова вместе в рабочие дни недели, а в праздники – другой распорядок. У подростков – девочек и мальчиков – свои компании..
Мы, девчонки, ходим купаться или в «мочила» (прудочки для замачивания льна осенью) или в хутор Листовка за три километра, или за ягодами - грибами в «Костин лес», или жарим яичницу в кустах «в Шалаевом углу». У нас – своя компания и свои планы. У мальчишек – другое: украсть и спрятать нашу одежду, пока купаемся, или разрушить костёр, где мы «стряпаем», или просто напугать.
У меня уже, наверное, написано, как после потери коровы мама за «часы с кукушкой» выменяла козочку – козье молоко вкусное и полезное… Коза Саня была добрая, ласковая, умная и давала много молока. Отнеё родились Розочка и Бесушка ( папа так назвал). Розочка потом тоже хорошо доилась. А Бесушка выполнял обязанности сторожа: когда кто-либо чужой входил в «заулок» – вставал «на дыбы» и встречал, выставив рога…
В 1925 – 26 г.г. я уже училась в школе во Вшелях в 5 –6 классах…Я уже описывала где-то, как в эти годы мама оставила нас на попечение папы и отправилась «в Петроград» разыскивать своих бывших «господ»… Мы были все потрясены, особенно папа. Я уже описала где-то её удачу в поисках, работу: торговать сладостями, потом – газетами и, наконец. «в услужении» у Бернардов и Савченко по рекомендации её бывших господ – Готлибов и Коганов…Были письма от неё, посылки (две) сладостей из незавершённой торговли…
Наконец – её появление летом 1927 года. Если я, старшая дочь, не сразу узнала её, то Рома – тем более. Ему исполнилось семь лет. Папа уже научил его писать, читать, считать – так что в школу пошёл подготовленный и грамотный…А мне мама выхлопотала у волостной делегатки Женотдела, коммунистки М.В. Шубиной направление на экзамены в Ленинград в 132 школу, готовящую учащихся для поступления в Педтехникум им. К.Д. Ушинского…
Итак, мама увезла меня в Ленинград – дальнейшее описано…Самое страшное – как бедные папа и Рома жили вдвоём в последующие годы? Мама ездила, конечно, на лето в Видони: «Надо… Алексей один не справится»…Но каждую зиму (с 1927 до 1932?, а м.б., и дольше?) папа и Рома оставались вдвоём. Ужас: глухой старик и подросток –сын!
…Летом 1936 года мы с Василием Ивановичем поженились. Свадьба была в день Казанской иконы Божьей матери. У Ромы – день рождения –16 лет. У нас – свадьба на хуторе Скородумовка, у родителей. А у Ромы – день его рождения,16 лет. К счастью, у них и мама дома, и гости из Ровней были. Моей любимой бабушки Дуни давно уже не было в живых. Я и Василий собирались ехать в Видони – представиться в супружестве. Но…бедный Васенька должен обеспечить родителей на зиму сеном. Накосить свёкру давали в лесничестве из расчёта: два стога лесничеству, один – себе. Справился за две недели, а приехав, успел ещё и в Видонях накосить на приобретённую новую корову – Дочку…
Итак…еду одна… Встречает Рома. Объясняю ему, почему задержалась – свадьба., и почему еду одна…Призадумался Роман Алексеевич: «А утвоего «мужика» гармонь есть?». – «Нет», говорю – «А гитара?» - «И гитары нет». -
«Ну хоть балалайка-то есть?». – «И балалайки нет»…Страшно разочарован…
лето пролетело быстро и весело. Васенька успел накосить сена и родителям моим на всю скотину…Много гуляли, ходили в гости и на праздники в другие деревни…
Но…отпуск кончился. Василию надо возвращаться в Институт, мне – в Гришкино. Ведь с лета 1934 года я директор школы – Гришкинской НСШ. И Рому, по совету директора Дмитрия Михайловича, надо взять к себе, чтобы он снова поучился в седьмом классе и получил документы для дальнейшей учёбы…А жизнь такая трудная: я снимаю комнату у М.В.Горшкалёвой, Вася – в Ленинграде в общежитии. Поезд Ленинград – Старая Русса ходит раз в сутки и то не вовремя – ночью…Встречаемся раз в неделю: то он приедет. то я приеду к нему на выходной…Комната большая – разгородили шторами, за ними Роме кровать поставили, перед шторами – наше с Васей логово – диван.
Главное неудобство – проход через комнату хозяев и через кухню. Встречаю – ночью – провожаю в следующую ночь. М.В., бывало, скажет: «Василий Иванович прошёл мимо – дымком пахнуло, как паровоз прошёл»…
А Рома? Учился хорошо – ведь второй год в седьмом классе… Подружился с Васей, сыном хозяйки М.В., на год младше, в шестом классе, с Ниной, сестрой моего мужа Васи, тоже в шестом классе; в общем, не скучал.
По окончании седьмого класса поступил в ФЗУ при мыловаренном заводе им. Карпова…Всё было бы хорошо, но…не давали (почему-то) общежитие.
Устроила его пока пожить у двоюродного брата Саши, сына покойного дяди Пети (близнеца папы) и сына тёти Поли, сосватавшей моих родителей…Но… у Саши с Катей трое детей и комната в общежитии с «местами общего пользования» на жильцов всех комнат по длинному коридору. Надежд на общежитие не предвиделось. Рома завербовался на строительство в городе Кингисеппе завода «Красный фосфорит». Работал охотно – помощником повара. Приезжал нарядный, приоделся. Мама в это время как раз жила у меня, т.к. родился Олежек, М. В. охотно с ним нянчилась. Но у неё хозяйство, сын, иногда дочь внуков подкидывает…
Вот так и жили. Я и родители радовались, что Рома хорошо устроился… Но…переписка оборвалась…не звонит, не приезжает…Мама плачет, я тоже… А у меня уже Оленька родилась, и у нас с Васей дело идёт к окончанию Институтов и к защите дипломов (я – на заочном отделении). Мама едет в Видони: «Надо ехать к Алексею. Он без меня ничего не сделает». Уезжает, а мне присылает нянечку – дальнюю родственницу. Славная была девочка Раечка: в комнате прибрано, детки в порядке, гуляет с ними то дома, то на улице. И песенки распевает… (Впоследствии умерла вскоре после войны, в возрасте сорока двух лет, оставив вдовцом мужа с четырьмя детьми)…
Ну, а маму в Видонях ждала радость: «Пришёл в сельсовет запрос на Романа как на призывника». С какой-то стройки из г. Кандалакша. Возобновилась переписка…Мама очень тяжело переживала получение этих редких весточек. И вдруг: новая радость. Рома пишет из Днепропетровска. Работает на паровозостроительном заводе, хорошо уже овладел мастерством.
Слава Богу!
В это время мы с Василием после окончания институтов – при деле. Живём в Ушаках. Я в школе веду уроки русского языка и литературы в пятых – седьмых классах. Василий Иванович – старший агроном Саблинской МТС (машинно-тракторной станции). Мама – то у нас, то – в Видонях. Правда, у родителей, особенно у папы, уже созрел план, как перебраться к нам с коровой и со всем домашним скарбом, но… «Человек предполагает, а Господь располагает…». Началась война с белофиннами, и моего дорогого Васеньку 23 ноября (?) 1939 года, в Михайлов день, призвали в Армию и отправили на фронт(пренебрегая военной подготовкой в институте, возрастом – 27 лет – и тем, что я уже была беременна третьим ребёнком…
А с Ромушкой связь оборвалась…И только через годы, по-моему, в конце 1944 или в начале 1945-го он прислал письмо из Самары… Оказывается, к счастью, их завод успели эвакуировать, а в Самаре реконструировали на строительство самолётов…
4. После войны
…В 1946 году Ромушка приезжал навестить меня, родителей – мы все: папа, мама, Олег и я жили уже снова в Ушаках. Хорошо выглядел, интересно рассказывал о работе с самолётами, показывал фото хорошенькой девушки Веры, называя её своей невестой… Мы все радовались за него…
А весной, в апреле (в мае – прим. О.Т.) 1947 года умирает папа. Ослабел, еле ходил в туалет (на улицу) и сказал с горечью: «Жаль, что я уже не в силах собирать крапиву на щи». А потом… Я сижу на экзамене по литературе у Эсфири Нисоновны Мпеламедовой, прибегает девятилетний Олег с запиской от мамы: «Папа умирает»… Прибежала…держала на руках его голову, не проснулся, так тихо «ушёл»…Мама ушла в поле доить корову, а я разостлала на полу его «постельные простынки», обмыла тело тёплой водой, вытерла, одела, положила на стол в моей комнате… Мама пришла, а я пошла подавать телеграмму Роме…
На следующий день отправилась на «толкучку» в Ленинград, купила приличный костюмчик из «чёртовой кожи» и рубашку. Школьный столяр Шлапаков в это время сделал папе добротный гроб, а завхоз Н.Е. Спиридонов подобрал на кладбище (напротив входа в церковь, которая тогда не работала, высокое сухое местечко…), и сам был доволен… Какие были люди! А Ромушка не приехал… Почему? В письме не объяснил, только: «Жалко папу»… А в отпуск явился летом…
Странно, что, несмотря на перегруженность по работе в школе и на общественном фронте, учителя ещё любили побеседовать, пообщаться в домашних условиях… Собрались однажды у меня директор школы М.М. Антипина, старейшая учительница М.И. Яковлева и подружившаяся со мною моя ровесница ленинградка Н. Ив. Абрамова. Все мы трудно пережили войну, потеряли родных, близких – было, кого вспомнить и о чём поговорить
Рому я с ними познакомила, он подсел на тот же диван со стороны Н.Ив.
Так и началось. Она: «Да, Роман Алексеич…». Он: «Да, Надежда Ивановна».
А «старушки» только улыбаются…
Так началось между ними общение. Ходили по полям – лесам, дышали свежим воздухом и т.д. Оба они многое пережили в войну: он – переезд –эвакуацию, овладение новой специальностью; она – гибель мужа на фронте, блокаду, эвакуацию под огнём, смерть от голода двоих детей – одна Олечка, ровесница моего Олега, - выжила, на радость маме… Им было о чём поговорить… А мама моя, так строго охранявшая меня от измены памяти любимого зятя Васи, уж очень была уверена в стойкости Надежды Ивановны и повторяла (ехидно!): «Пусть-ко она его за длинный нос поводит!»… Поводила…
Рома уехал, а она просит меня: «Посоветуйте, что делать: я, кажется, беременна. Поговорила с нашей акушеркой Анной Ивановной, та советовала: пить реванол».- «Ведь это для лечения ран?». Говорит: «Помогает». Но «не тут-то было». У меня такое до сих пор впечатление, что, может быть, по наследству от близнеца- папы нашего – и тут «близнец» остался… Пишу Роме. Он отвечает, что будущий ребёнок без отца не останется…
Так вот 6 мая 1948 года у Н. Ив. Родился сыночек Миша, а у меня - племянник… А у Ромы – трагедия на работе: при чистке и доработке самолёта упал с большой высоты, ушибся, долго лежал в больнице. Наконец, выписан непригодным к прежней специальности… Предложили – оборудование в самолётах отхожих мест. Отказался. Уволили… Уехал на какую-то стройку в город Тихвин… Пишет: «Пришлите мне папины валенки. Замерзаю!». Пишу ему: «Увольняйся! Приезжай… устроишься здесь».
Приехал. Устроился. Испытательный срок выдержал. Работает на
Московском вокзале в паровозном депо. К Надежде Ивановне и Мише не появляется. Беседую. Выясняю… Всё случилось потому, что когда получил моё письмо о беременности Надежды Ивановны, Вера (его подружка) тоже уже была беременна. И его падение, болезнь, инвалидность – результат его переживаний, головокружений, окончившихся падением и результатами.
Теперь-то он рассказал, что Вера тоже благополучно разрешилась близнецами Наденькой и Костей в феврале 1948 года. Костя жил 11 дней…
Когда я объяснила всё это Надежде Ивановне, мы с нею вдвоём проводили его за законной женой… Уехал… Привёз Веру и Наденьку. Прописали. Он работает в депо. Живём потихоньку. Надежда Ивановна перевелась в школу в Ленинград – 32-ая железнодорожная школа.
Но… жить тесно, трудновато… Устраиваю Веру в школу уборщицей, дают хорошую комнату, обещаю делиться с ними молоком, отдать телёнка, когда родится, часть курочек… Но… не угодить: «Я такая молоденькая, такая хорошенькая, работать уборщицей – не могу». Пишет отцу: «Папа, забери нас. Нам с Надёнкой здесь плохо»… А тут - и беременность опять. Выручает за молочные продукты та же Анна Ивановна…
Приехал папа. Милиционер, а Вера работала там почтальоном. Посмотрел, покрутился, побеседовал, «бабник» страшный, мне проходу не давал – пытался «приласкать». Короче говоря, улетели. Я тут помочь не могла. Мама плакала, прощаясь… Я – тоже. И потом мама всё повторяла: «Где-то болтается белый кочашок, Наденька-блондинка…». Написали… Доехали благополучно. Рома оформил уплату алиментов…
Теперь началось снова общение с Надеждой Ивановной, Мишей, Олей, Верой Ивановной, сестрой Надежды Ивановны и её дочерью Ритой. Из рассказов соседей по квартире: частенько Роман Алексеевич спал на лестнице. И из квартиры выгнали, и поезд на Ушаки ушёл, последний…
И «при нашей бедности» моему дурачку-братику наконец счастье улыбнулось. Умный сослуживец, с кем он поделился своими переживаниями, ознакомившись с медицинскими документами, подсказал, что у него все данные есть для оформления инвалидности. И началось «хождение по мукам», закончившееся в его пользу: инвалидность (производственная травма), пенсия (что-то в пределах тысячи рублей в месяц за все прошедшие месяцы – с 1947 по 1950 г.г.).
К сожалению, мама не дожила… Она умерла 21 ноября 1950 года… Зато обе «подруги» не растерялись. Ему начислили за всё прошлое что-то близко к 30 тысячам рублей. Тут и Надежда Ивановна потащила его с Ольгой и Мишенькой по магазинам – покупали, что хотели. И Вера с «Надёнкой» прилетели за покупками. И три тысячи Надежде Ивановне, три – Вере, и мне – три (сколько я на него сил, жизни, денег потратила! Он это понимал.). И сам приоделся.
И вот прощальный разговор. Вера: «Ксения, уговори Рому, чтоб с нами поехал. Братья перестраивают дом на четыре квартиры, одну квартиру нам дают»…Уговариваю…. Ответ: «Нет! Мы поедем с Надеждой Ивановной в Феодосию. Будем менять комнату в Ленинграде на квартиру в Феодосии».
Выражаю недоверие… Но, как говорила мама: «Бог – своё, а чёрт – своё». Но… тут как раз директриса Мария Михайловна выселила меня и Олега из квартиры, а также и Эсфирь Нисоновну с двумя детьми (мамы уже не было).
Поселились на частных квартирах, Рома с надеждой Ивановной и её семьёй уехал в Феодосию (Это было в начале лета 1951 года – прим. О.Т.).
Шёл 1951 год. Я с Олегом жили у Ксении Фёдоровны Орловой, когда Рома прислал письмо: «Ксана,. Вышли мне все мои документы, открепление из района. Я остаюсь здесь. С Надеждой Ивановной всё кончено, т.к. денег у меня больше нет».
5. Последние счастливые годы жизни Ромы
Переписка с Ромой проходила регулярно. А здесь – у меня – разные перипетии: «завучество», смена директоров, смена квартир, учёба Олега. Хлопоты о переформировании семилетки в десятилетку, о строительстве дома для учителей и т.д. И вдруг… летом 1953 года Рома приглашает нас в гости, но уже не в Крым, а в город Ейск…
Почему-то с тех пор, как я начала пользоваться железнодорожным билетом
(спасибо, муж подруги Вали Тимофей Васильевич подсказал), ко мне всегда привязывались в спутники учителя: «ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным». На этот раз привязалась Людмила Александровна Назарова с тремя детьми.
Не буду повторяться – всё уже рассказано. Оказалось, Ромушка женат – в «гражданском браке» с Полиной Алексеевной Шульга, у неё - дочь Люба, муж погиб на фронте. Они и хозяйка «Фёдоровна, у которой они жили на квартире, приняли нас прекрасно. Славно отдохнули. Полиночка оказалась доброй, мудрой женщиной, прекрасной хозяйкой… Это она сама в Крыму, в табаководческом совхозе подобрала беднягу Романа по совету директора совхоза. Буквально, «под забором валялся», всё заработанное пропивал.
А с Полиной жизнь наладилась. Сначала жили на частных квартирах, а потом Ейское лётное училище, где, по-моему, в столовой работала Полина, стало строить дом для своих работников… Так как Рома не работал, ребята поручали ему подготовить раствор, инструменты и т.д. – всё, что нужно для стройки, а они являются «на дело» после рабочего дня… И построили…И двухкомнатную квартиру, и летнюю кухню во дворе получили…
И мы впоследствии с Олегом, а потом и с Васей частенько у них гостили.
Рома платил Наденьке алименты, два месяца в году работал продавцом в книжном магазине, пользовался уважением людей… Мужчины здоровались за рук: «Здравствуй, Рома», а женщины: «Здравствуйте, Роман Алексеевич». Подружился он и с родственниками Полины. А Любушка, падчерица, окончив школу, приобрела трудную и вредную специальность, уже забываю – какая-то работа с самоцветами: брошки, серёжки, ложки, вилки и т.д., и уехала с мужем в Оленегорск. Но у мужа до Любы были там жена и дочь, так что приходилось довольствоваться Любушке иногда появлением маленькой падчерицы Юли.
Я спрашивала Полину, почему от Ромы не заведёт ребёнка. Она отвечала:
«У него двое своих, а у меня – Любка» и ездила к Любе в гости. И к нам Полина с Ромой приезжали, нанявшись сопровождать из Ейска вагон с фруктами в Ленинград… По рассказам Полины, однажды Рома решил уехать в Самару: «У меня двое детей, а с тобой живём без детей»… Полиночка поплакала, собрала его, проводила… Сколько-то дней там был, вернулся, подробностей не рассказывал, но она поняла так, что до дочери и не доехал, а только с друзьями в Самаре пообщался… Помимо алиментов, посылал Наденьке посылки. Полина только обижалась, что посылки-то готовила она, а «спасибо» только папе, а тёте Поле – ни слова…
Когда Васеньке моему исполнилось три года, мы поехали в Ейск и с тех пор там бывали не однажды. Иногда к нам пристраивалась Клавдия Васильевна Шведова….
Уж не знаю: возраст ли такой подошёл, или повлияла его деятельность при строительстве дома, но обострились у Ромы все старые болезни. Полина об этом мне написала. Однажды он приехал. Навестил Видони, крестника своего, соседей, друзей, дождался приезда Олега (ещё в отпуск) из Нижне-Амурской экспедиции. Это было, наверно, перед 1963 Новым годом (в конце декабря 1961 года – прим. О.Т.) и успел уехать к Полинке, она обиделась, боялась, что задержится…А после этой поездки ему становилось всё хуже и хуже.
Покойная Надежда Ивановна любила ездить по местам родных моих и Ромы. И так в одно лето мы ездили в Карпину Гору. Миша был уже паренёк.
А в 1964 году поехали к дяде Феде Тетерину, папиному двоюродному брату в бывшем имении Кропоткина -Толчино…Они с Мишей остались в Толчине – Миша целый день сидел с вилкой в руке, ждал, когда из-под камня вынырнет налим.
А мы с Васенькой (ему девять лет) отправились в Видони за 20 км. Всё было, везде, где мы гостили, очень интересно. Но, возвратясь в Ушаки, получаю письмо от Полины: Рома плох, хочешь повидаться с живым – приезжай…Отпуск уже закончился, но Виктор Иванович Степанов, спасибо, отпустил. Трудно было Ромушке. Больно было на него смотреть…Прощались, плакали…Подарил Васе книгу, не взяла (потом, когда на похороны летала, взяла)…
А потом…Рома умер 13 января 1965 года. Были трудности в полёте… Успела…Днём прилетела Люба – тоже успела. Похоронили хорошо – и соседи в доме, и родные Полины – все его любили…А когда виделась с ним осенью 1964 года, взяла историю болезни из больницы. Отдала её крестнику Ромы Мише Кузьмину. Миша сказал: «Я с дядей Лёшей вообще стесняюсь общаться (тот был академик – врач военно-медицинской академии), но для крестного пойду…». Диагноз академиков был весьма печальный…
6. Судьба его детей и жён
Похоронили…С Полиной связь продолжалась. Она заезжала по пути к Любе в Оленегорск. Я навещала Полину с Васей, потом с Сашей. Всегда кто-нибудь из коллектива привязывался: семья Качуков, Нина Михайловна с Верой и Г. Волковой, Экштаты, а позднее с Сашенькой бывали…
Одиночество Полины скрашивалось родством с двоюродной сестрой Дусей, умницей, красавицей. Да и в доме Рому и Полину все любили… Но… случилось несчастье…Записываю все даты «ухода» близких, но эта почему-то не записана. А дело было так…Получаю телеграмму от Полины – назначает встречу на Московском вокзале, у памятника Ленину (?). Удивляюсь…еду…Полина в чёрном платке…Умерла Люба – дочь (в 45 лет, как Рома в 1965 году, тоже в 45 лет). Рому судьба и болезнь привели к раннему уходу, а Любушку – вредное производство: никелировка посуды.
Везли гроб Полина и Юра – муж Любы. Детей у них не было. Помогали воспитывать дочь Юры от первого брака. Пришла проститься и мать Юры (они с мужем жили в Ленинграде). К гробу в вагоне не пошла… Зачем? Есть две славные фотографии. Помню её живой…Похоронили рядом с Ромой.
Бедную Полиночку окружили заботой родственники и соседи. Дальше были хлопоты по оформлению наследования квартиры: 15 лет жили вместе, а квартира числилась на Роме. Вскоре – новые потери: у Полины умирает сестра двоюродная Дуся и её супруг Фёдор(алкоголь приблизил конец). Полина оформляет завещание на племянницу Сыроваткину Светлану Фёдоровну и её мужа Анатолия. Они поселяются с нею в квартире, ухаживают за ней так же как за матерью. Полина умерла 27 января 2003 года.
Теперь, помимо своих родных, они ухаживают за тремя дорогими мне могилами. Есть фотография – прощанье, похороны и три ухоженные могилки рядом. Посылаю «денежку» на поминовение к дню рождения Ромы – летней Казанской иконы Божьей матери…Спасибо им…Долго нет письма – беспокоюсь…
А что же с другими наследниками Ромы? Жёны – Вера Салова (законная) и Надежда Ивановна Абрамова – вторая, умерли. Даты не помню…На могилке у Надежды Ивановны в Чудове побывала. Ухаживает за могилой не кровный сын Мишенька, а дочь от первого (законного) брака Ольга и её супруг Борис Васильевич. А что же неудачник Мишенька? В настоящее время лежит в больнице с переломом бедра. Много горя доставил матери и сестре: два раза – тюрьма, 1) за кражу, 2) за хулиганство в квартире. Побывала я с Надеждой Ивановной и в «Крестах» у него, неоднократно.
Женитьба на славной девушке Любе, развод и той жизнь испортил здорово.
Сейчас бедная Ольга за ним ухаживает…
Действительно – «Господь наказывает детей за грехи родителей». А что же у законной жены Веры дочь Наденька? Написала в своё время Вере. Она поблагодарила и прислала адрес дочери. Надя стала изредка отвечать… А потом… Муж умер…Остались два сына. Старший, Сергей, женат, жена – Света. Оба работают. Подрастают, учатся два сына… Всё хорошо…
Надя живёт вблизи Самары с младшим сыном Алексеем…Холостяк, «возраст Иисуса Христа». Много портит нервов матери: не работает. Живут на пенсию Нади. Уже успел побывать в тюрьме с другом за кражу металлолома.
… Зовёт, по подсказке друзей, маму – поменять дом в посёлке на «домик в деревне», через друзей…Это мне уже знакомо на других примерах – «дорога в никуда», вернее, в больницу или в психушку. Сергей зовёт их к себе в Пензу – «Алёша, видите ли, не хочет»…Письма прекратились…Куда уехали?
Или что случилось?
Вот так к моей горестной военной судьбе, гибели детей, мужа, его родных,
смерти моих родителей всё время ещё подбавляла горя судьба любимого единственного братца Ромушки, его потомков и жён…Царство небесное ушедшим…Помоги, Господи, живым…
Беспокоит отсутствие письма из Ейска. Как там Света, Толя, их дети, внуки. В новостях что-то плохое о Ейске, станицах (Кущевская)…А где теперь хорошо в нашей стране и на Планете?