Война кончалась, нашими войсками
Был взят рейхстаг и значит пал Берлин.
Солдаты женщин силою ласкали,
Спеша любить, как съесть горячий блин.
Бой был суров, огонь казался адом,
Как будто бы последняя черта.
Освободитель выбил дверь прикладом,
И сапогом ударил в пах кота.
Стрелял балкон, оттуда били метко,
И замер полк на проклятой меже,
И не могла никак понять разведка,
Что враг сидит на пятом этаже.
Пахнуло кухней из запасов отчих,
Знакомой пищи, кашей из пшена.
Спиной сидел немецкий пулемётчик
И рядом вроде бы его жена.
И в тот же миг, включившись в грохот боя,
Последний суд неправедно верша,
Он путь к спасенью им закрыл собою
И разрядил обойму ППШ.
И пулемёт замолк в одно мгновенье,
Когда везёт остаться жить одним.
Упала ФРАУ сразу на колени,
Представ в молитве тихой перед ним.
И только ради этого трофея
Европе он устроил чудеса,
Когда его поверженная фея
Лежала молча, опустив глаза.
И всё казалось ей предельно странным,
Когда она, стремясь его убить,
Прижалась вдруг к его зажившим ранам,
Чтоб он теперь не мог её забыть.
Но долг зовёт, солдат одел пилотку,
Достал тушёнку, сел на стул, замолк,
Поцеловал красивую молодку,
И, не спеша, догнал ушедший полк.
Прошли года и молодость к тому же,
Как говорят, не лёгкою была,
Когда она похоронила мужа
И от солдата сына родила.
Он вырос стройным, истинным арийцем,
Косая сажень как у молодца,
И ,ей казалось, был похож на принца
И своего далёкого отца.
Она хранила серый треугольник,
Его письмо без чисел и без дат,
Что потерял в тот день вчерашний школьник,
Непобедимой армии солдат.
И с тем письмом, держа его, как мину
Родной страны язык поняв с трудом,
Приехал сын её на Украину
Искать на ней далёкий отчий дом.
Без слов была и встреча и разлука,
Старик не знал их, кроме хальт и шнель.
И сын стоял, отца обняв, как друга,
Одев его солдатскую шинель.
Нас всех домой зовёт попутный ветер,
И что милей душе, чем радость встреч.
Я видел сам, каким бывает ПЭТЭР,
Когда звучит украинская речь.