Терпением не злоупотребляй,
Ты жестока, а я стократ жесточе,
Презрением меня не обливай,
И не сердись, не будь чернее ночи!
.
Благоразумию учить не смел,
Но лучше бы тебе, коль разлюбила,
Не намекать, что я, мол, не у дел,
И про любовь хотя бы говорила.
.
Я, как больной в преддверии конца,
От знахарей злых истин не приемлю,
Коль я отчаюсь, то попью винца...
Чтоб очернить, готов рыть носом землю!
.
Чтоб ты не пала жертвой клеветы,
Утешь меня явленьем красоты!
.
.
Sonnet 140 by William Shakespeare
.
Be wise as thou art cruel, do not press
My tongue-tied patience with too much disdain,
Lest sorrow lend me words, and words express
The manner of my pity-wanting pain.
If I might teach thee wit, better it were,
Though not to love, yet, love, to tell me so -
As testy sick men, when their deaths be near,
No news but health from their physicians know.
For if I should despair, I should grow mad,
And in my madness might speak ill of thee;
Now this ill-wresting world is grown so bad,
Mad slanderers by mad ears believd be,
That I may not be so, nor thou belied,
Bear thine eyes straight, though thy proud heart go wide.
.
.
Подстрочник А.Шаракшанэ:
.
Будь так же мудра, как ты жестока; не угнетай
моего бессловесного терпения слишком большим презрением,
чтобы печаль не снабдила меня словами, а слова не выразили,
какова моя боль, нуждающаяся в жалости.
Если бы я мог научить тебя благоразумию, было бы лучше если бы ты --
пусть не любила, но, любовь моя, хотя бы говорила, что любишь;
так брюзгливые больные, когда их смерть близка,
не признают никаких новостей от врачей, кроме обещаний здоровья.
Ведь если я отчаюсь, я могу сойти с ума
и в своем безумии могу дурно говорить о тебе,
а в наше время извращенный мир стал таким дурным,
что сумасшедшим клеветникам верят сумасшедшие уши.
Чтобы со мной не было так -- чтобы ты не была оклеветана, --
нацеливай свой взгляд прямо на меня, хотя бы твое надменное сердце промахивалось.