Автор. 14 декабря 1825 года, после подавления восстания, декабристы начали свой трудный путь от Петербурга на каторгу в ссылку. В июле 1826 года были казнены: К. Ф. Рылеев, П. И. Пестель, С. И. Муравьёв - Апостол, М. П. Бестужев - Рюмин и П. Г. Каховский, и в конце июля началась отправка декабристов из Петропавловской крепости. Крошечные решетчатые окна крепости пристально смотрели на Зимний дворец, в них казались императору Николаю I лица декабристов.
Он (император) поспешил навсегда отдалиться от них. Одна за другой появлялись из старинных Петровских ворот фельдъегерские тройки и увозили декабристов в Шлиссельбургскую крепость Российской империи. Одну партию за другой, по четыре человека Николай I начал отправлять на каторгу. Это были суровые и мрачные этапы: Нерчинские рудники, Читинский острог, тюрьма Петровского завода и, затем, разбросанные по необъятным сибирским просторам углы, места ссылки и поселения - Туруханск, Якутск.
Картина первая. Формирование революционной идеологии.
/Из воспоминаний декабристов/
Эпиграф:
"Пока свободою горим,
пока сердца для чести живы,
мой друг, отчизне посвятим,
души прекрасные порывы!"
(А. С. Пушкин)
1820 год. Санкт - Петербург. Театр. Антракт.
Молодая публика в мундирах и фраках. Среди них - Никита Муравьёв - Карский, Михаил Муравьёв - Апостол, Николай Тургенев, Иван Якушин. Звучит полковая музыка. На сцене разыгрывается беседа в светском салоне.
Действующие лица:
Никита Муравьёв - Карский - русский военачальник, дипломат.
Матвей Муравьёв - Апостол - декабрист, автор воспоминаний.
Михаил Александрович Фонвизин - генерал - майор, декабрист.
Иван Дмитриевич Якушин - капитан, декабрист из рода Якушиных
Александр Иванович Кошелев - русский публицист, славянофил.
Александр Александрович Бестужев - русский писатель, декабрист.
Павел Иванович Пестель - декабрист, создатель Русской правды.
Никита Муравьёв - Карский. Как водится, в молодые лета, мы судили о многом, и я, не ставил преград своему мышлению при прочтении Contrat Social Руссо, мысленно начертывал себе идеи. Думал и выдумал одну мысль: удалиться через пять лет на остров, взять с собой верных друзей, образовать население острова и составить новую республику.
Матвей Муравьев - Апостол. Мы были дети Отечественной войны 1812 года. Какая великая честь, принести свою судьбу, ради любви и спасения нашего Отечества. Наши чувства были не свойственны эгоизму. Бог свидетель этому.
Пауза. В зал входит Михаил Александрович Фонвизин.
Михаил Александрович Фонвизин. Великие события Отечественной войны, оставили в душе глубокие впечатления, произвели во мне необыкновенное стремление к деятельности.
Иван Дмитриевич Якушкин. Война 1812 года пробудила русский народ к жизни и составляет ключевой период в его политической истории. Пребывание целый год в Германии и потом несколько месяцев во Франции не могло не изменить воззрения русского народа: при такой огромной обстановке любой из нас сколько - нибудь вырос.
Минутная пауза. В зале доносятся звуки оркестровой музыки.
Иван Дмитриевич Якушкин. В течение двух лет, мы имели перед глазами великие события, решившие судьбы народов, и некоторым образом участвовали в них; теперь стало невыносимо, смотреть на мрачную петербургскую жизнь и слушать болтовню консервативного поколения, которые восхваляли всё старое и отрицали направление вперёд. Мы ушли от них на 100 лет вперед.
Николай Иванович Тургенев. Вчера, при закате солнца, приехал я в Тургенево. Я не нашёл здесь весёлых лиц. Сегодня я был у обедни. Ничто меня не веселило, потому что я не замечал на крестьянах и на дворовых людях вида благоденствия. Я беспрестанно думаю об улучшении порядка. В беседе с крестьянами, я замечаю, что смертность между ними велика. Судьба нашего крестьянина весьма трудна. Три дня в неделю в течение всего года он работает на господина.
Минутная пауза. Николай Иванович Тургенев бродит по залу.
Николай Иванович Тургенев. Я иногда удивляюсь, и с некоторою скорбью, ограниченности познаний крестьян касательно всего, что происходит за околицею. Пусть подумают после сего о средствах распространения идей и образованности. Я начинаю не уставать, но отчаиваться в совершенном успехе моих намерений и целей. Иногда невольно надеюсь на полное освобождение крепостных крестьян.
Николай Иванович уходит. Снова появляется Иван Якушин.
Мрачную действительность того времени, которая иссушила душу народа, убедительно показал в своей речи Иван Дмитриевич Якушкин, который обитал в имении Жуково Вяземского уезда Российской империи.
Иван Дмитриевич Якушкин. Крепостное состояние у нас обозначалось негативными своими последствиями. Неоднократно доходили до меня сведения о плохом состоянии российского крестьянства. Например, один из них, владелец поместьем, Жигалов, имевший всего 60 душ, ездил в коляске и имел громадную стаю гончих и борзых собак, зато крестьяне его умирали почти с голоду и часто, ушедши тайком с полевой работы, приходили ко мне к моим крестьянам просить милостыню.
Александр Иванович Кошелев. Смутно вспоминаю я о либеральных толках, бывших в 1818 - 1820 годах, особенно между военными, возвратившимися из Франции после событий 1812 - 1815 годов; но положительно и ясно сохранились в моей памяти недовольство народа на слабость императора Александра I в его отношениях к Меттерниху и Аракчееву. И старики, и люди зрелого возраста, и в особенности молодёжь - словом, чуть - чуть не все беспрестанно критиковали действия правительства, и одни опасались революции, а другие пламенно её хотели и на неё полагали все мечты. Неудовольствие было сильное.
Пауза. В зал входит Александр Александрович Бестужев.
Александр Александрович Бестужев. Солдаты роптали на истому ученьями, караулами; офицеры - на скудость денег и непомерную строгость. Матросы - на черную работу, удвоенную по злоупотреблению, морские офицеры - на бездействие. Люди с дарованиями были недовольны препятствиями на пути по карьере, требуя лишь безмолвной покорности; ученые - на то, что им не дают учить. Словом, во всех углах виделись недовольные лица, на улицах, везде шептались - все говорили: к чему это приведет? Все элементы были в действии. Одно лишь правительство беззаботно дремало над вулканом; од-ни судебные места благоухали, ибо только для них Россия была обетованною землею.
Звучит громкая музыка. Начинается водевиль. Свет гаснет. Занавес.
1820 год. Тульчин – юго-восточный центр Подолья.
Никита Муравьев и Павел Иванович Пестель в крепком объятии. Дале-кая музыка полкового оркестра. На сцене разыгрывается беседа в светском салоне о дальнейшем политическом устройстве России.
Павел Иванович Пестель. Ну, здравствуйте. Право, я рад. Рад безмерно. Дайте на Вас поглядеть. Все тот. Садитесь, брат. (Садится на стул).
Никита Михайлович Муравьев. А Вы все тот, хоть и полковником стали. Смотрю, неотвратимо Вам быть генералом.
Павел Иванович Пестель. Ах, милый, у нас как споткнутся о пень, так сей час, и дают ему генеральский чин. Тут не заслуги главное, а услуги. Я по этой части не мастер. Впрочем, Вы ныне господин в отставке, человек партикулярный, карьера мало Вас занимает. (Наливает вино.) За здоровье!
Никита Михайлович Муравьев. Будьте счастливы! (Пьет.) Как музыка славно играет.
Павел Иванович Пестель. Полковник ныне дает бал. Господа офицеры - все отправились плясать, благо барышень в округе много. Оно и лучше - никто мешать не станет.
Пауза. Звучит музыка. Павел Пестель и Никита Муравьев молчат.
Никита Михайлович Муравьев. Вам стоит понять, Пестель, без согласия действовать не реально. Вы, согласны со мной, или нет? Необходимо продумать план действий?!
Павел Иванович Пестель. А согласия не будет. А знаете, почему?! Я это понял, когда мы с Вами остались одни против всех!
Никита Михайлович Муравьев. Надо создать единый закон, который объединит неоднородные взгляды. Нам необходима конституция, и я ее напишу.
Павел Иванович Пестель. Извольте вопрос, и какой же образ правления Вы утвердите в своей конституции? Наверно, монархический, или республиканский?!
Никита Михайлович Муравьев. Пестель, республиканская идея в России не созрела. Добиваться ее - значит всех напугать.
Павел Иванович Пестель. В государстве, где господствует монархическая форма правления, наблюдается произвол! Вы согласны?
Никита Михайлович Муравьев. Пестель, друг мой дорогой! Оглянитесь на Англию. Там, ведь монархическая форма правления?! Не так ли?
Павел Иванович Пестель. Английская монархия у нас невозможна. Вы и пальцем шевельнуть не поспеете, как конституционный король превратится здесь в деспота.
Никита Михайлович Муравьев. Я республиканец не меньший, чем Вы, Павел Иванович, но действовать надо, сообразуясь с тем, что есть. Вы погубите наше Отечество?!
Павел Иванович Пестель. Оно само себя погубило. Государство и народ погибли, и в первую очередь - коренная управа. Оно скончалось от словоблудия, от сомнения, от трусости душевной и физической. Оно хватало за руки любого, кто хотел действовать. Довольно... Восемьсот двадцатый год подходит к концу.
Никита Михайлович Муравьев. Подумаешь, что восемьсот двадцатый год подходит к концу?! Что изменится?! Обоснуйте, Павел Иванович?!
Павел Иванович Пестель. Многое изменится, поверьте мне. Январское пронунциаменто Риеги указывает нам путь. С 300 молодцами он прошел Испанию и восстановил конституцию.
Никита Михайлович Муравьев (с легкой усмешкой). Пестель, Пестель, не Вы ли неизменно твердили: не мерьте Россию Европою?! Не так, ли Павел Иванович?!
Павел Иванович Пестель. Как знать, отечественные порядки могут быть гибельны и для правительства. (После короткой паузы.) Верно ли, что Вы вновь вступите в армию?
Никита Михайлович Муравьев. Если честно, Павел Иванович, я колеблюсь.
Павел Иванович Пестель. Надобно вступить. В армии вся наша сила. Ваше место - в ней. А законы можно творить и в мундире.
Никита Михайлович Муравьев (с твердостью). Пестель, конституция - мой долг первостепенный. Государству необходимо знать, к чему идет, чего хочет. Кто не верует в Провидение, по крайности обязан веровать в Ис-тину.
Павел Иванович Пестель. Что ж, я и сам намерен дознаться, в чем она, наша «Русская, правда". Пусть лишь она будет одинаковой и для меня, и для Вас!
Обнимаются. Издалека доносится полковая музыка. Свет гаснет.