она молчала щепотку лет,
пока в истерике не сорвалась,
разморозь,
иней,
солнечные лучи попавшие в рентген,
теперь, когда узок в плечах горизонт,
когда под копирку
стараясь угодить качелям
в размер точного шага жизнь качает,
и шевеля плавниками растопыренных искр
отмывает последние пепелища огонь,
по приметам внимательных глаз слепого
слух фальшь ловит,
несчастные люди в глаза бросаются,
ни так улыбаются,
и задавлена невесомость лекарствами…
воздуху полную грудь орденами носить,
скукожена бумагой сгоревших слов первая строка,
действительность раздвоилась
и дальтоник не пишет картин,
он пьян, к тому же лгун,
под размер первой попавшей краски,
где нет места метрам последнего равновесия,
впечатает шаг в сургуч…
а ты красотка /смерть/,
тебе идут цветы из пластмассы,
если усну, этот свет на том разбуди,
подведи черту отражением холодного конденсата,
дыханию зеркало дай принять гримасу,
пусти в градусник под парусом ртуть…
что спрятано, доставать не велено,
актуален почерк застывших,
Луна под вой волчьих сук носит мундир,
застёгивает запах разговора на петли,
ссоры, оглядываясь на запонки, всё ожидают,
вот - вот манёвр,
вот - вот подвох,
общим кадыком выпирают последние силы
и искусно плетут сургуч.