Осенний день в Венеции –
окно на Гранд-канал.
Мостов - трапеций терции,
плавсредств бурлит аврал.
Деньки ещё погожие –
и сотни голубей,
Прохожие похожие,
что всё у них «o’key!»
Мужские маски, женские.
Кружится в фуэте
глубокое и дерзкое -
аркады декольте.
Отвага карнавальная,
надменности фронтон -
Венеция сакральная,
Венеция фантом.
В агатах акватория,
гондол полны стручки -
Венеция фактория -
фортуны мотыльки
летают над каналами,
проулками роят -
причудливыми самыми
каскадами утрат.
И рыбные огромные
наполнены ряды
глазами, изумлёнными
враждебностью среды -
за фатумы ответствуют
не те, кто примерял
чужие беды - вследствие
зрачка не округлял:
ни гондольер в полосочку,
ни кто ценой сразил.
Плывёт гондола - лодочка -
кто чем, почём платил.
Не выгорит - так выгорит -
а тороват - попал,
куда, вослед за Игорем,
Иосиф проканал -
где наряду с закатами
соседствует итог
рефлексий между датами -
тот смог, а тот не смог.
Тут Джакомо ответствовал
пред теми, кто забыт -
повеса, бабник - следствие
легендами увит.
Всё «будто бы», всё «якобы» -
изменчивы, легки
времён былых каракули,
гешефты в две руки
…и до сих пор срастаются.
Пришит остатком лет
к Венеции - красавице
кто с ней, кого с ней нет.
К нескромной этой скромнице,
затылкам островов.
Синкопою запомнится
(за недостатком слов).